Вот как, к примеру, преподносит эту новость Русская служба британской BBC: "В России предложили блокировать соцсети, ограничивающие государственные СМИ, пишет РИА Новости.
YouTube и "Твиттер" запретят?" То есть любой читатель этого заголовка должен понять: из-за каких-то проблем неких российских госмедиа мне, рядовому пользователю, могут запретить YouTube, из-за чего у меня пропадет подборка любимых песен или возможность смотреть привычные шоу.
Дальше всех пошел немецкий (опять-таки государственный) ресурс DW: оказывается, законопроект стал результатом "двухнедельной пятиминутки ненависти к YouTube" и вызван тем, что "Кремль выбивает у YouTube гарантии для своих СМИ". Задумка подобных заголовков более чем ясна и очевидна — вызвать недовольство российского читателя. Беда в том, что они сами по себе являются фейками.
Во-первых, законопроект, рассматриваемый в Госдуме, вовсе не о запрете или блокировке зарубежных сетей, а как раз наоборот — о намерении прекратить их цензуру в отношении российских пользователей. Во-вторых, речь идет о защите не только и не столько государственных СМИ России, но в первую очередь — о защите права на свободу слова для любого российского гражданина.
Один из авторов проекта сенатор Алексей Пушков прямо говорит по этому поводу: "Смысл и цель нового закона — не в блокировке зарубежных интернет-ресурсов, а в защите российских СМИ от цензуры и дискриминации со стороны зарубежных сетевых компаний. Это главное в законопроекте. Блокировка — не цель, а крайняя мера".
Но западные "голоса", обсуждая законопроект в своих статьях, это объяснение старательно опускают, приводя мнение неких экспертов, которые в лучших традициях пропаганды абсолютно едины в своих выводах: мол, "цензура — это когда государство ограничивает свободу слова, частные платформы цензурой по определению заниматься не могут".
Конечно, такая вольная трактовка термина "цензура" давно уже не является актуальной. Термин "самоцензура" существует в любых СМИ (включая и частные) веками. Уже много лет в ходу и термин "интернет-цензура", который совершенно не связан с государственными блюстителями законности.
В конце концов, сомневающимся экспертам достаточно заглянуть в указ президента США Дональда Трампа "О преодолении онлайн-цензуры". И они откроют для себя совершенно новый мир. Тот мир, в котором глава самого мощного государства пытается защититься от цензуры, которой лично он подвергается со стороны частных соцсетей.
Странно, что наши западники в кои-то веки не берут в пример тот самый Запад в данном вопросе. Если уж американский президент вносит подобную законодательную инициативу, то почему российские депутаты не могут делать то же?
Уж кто-кто, а Трамп может многое рассказать — и наверняка еще не раз расскажет — о совершенно невообразимых ограничениях со стороны соцсетей, которым он подвергался только за последние несколько недель. Доходит до совершенно невероятных пометок на его постах. Например, заявления Трампа о мошенничестве на выборах "Твиттер" поначалу сопровождал комментариями о том, что "официальные источники по-другому оценивают эти выборы".
У многих возник закономерный вопрос: а с каких это пор президент США перестал быть "официальным источником"? После чего "Твиттер" изменил пометки, начав писать о "многих источниках". Как будто бы источников, подтверждающих подозрения Трампа, мало.
Или чего стоит пометка "Это заявление о мошенничестве на выборах спорно" на ретвите президентом США сюжета Fox News, в котором перечисляются конкретные зафиксированные случаи участия в голосовании давно умерших избирателей. Хоть бы кто-то в "Твиттере" пояснил, что в этих доказанных фактах им показалось спорным.
Но за них это сделал колумнист New York Times Кевин Рус (уж более чем спорные статьи этого флагмана антитрамповской пропаганды никто в соцсетях так не помечает), который объяснил, что те факты, которые он назвал "дезинформацией", на самом деле могут быть и правдивыми, что не мешает им быть "частью кампании дезинформации". И, вероятно, должны подвергаться цензуре. Чем социальные платформы активно и занимаются.
Думается, и любой активный российский пользователь соцсетей может привести немало примеров ограничений, которым подвергался лично он. Причем порой по совершенно необъяснимым или надуманным причинам. Таких случаев — мириады. Как правило, добиться справедливости от самих сетей невозможно. А попытки найти ее в российских судах обычно заканчиваются еще на стадии подачи заявления.
С этим, например, на днях столкнулся Александр Малькевич, глава Комиссии по развитию информационных сообществ, СМИ и массовых коммуникаций Общественной палаты России. Уже год он безуспешно добивается отмены совершенно необъяснимой блокировки его аккаунта в "Твиттере".
В итоге, пользуясь аналогичным прецедентом, рассматривавшимся этим летом в Верховном суде России, Малькевич подал иск в Лефортовский суд Москвы с требованием прекратить нарушение своих прав компанией Twitter Inc. Но получил отказ в связи с "неподсудностью спора российскому суду".
Так что такой закон давно уже назрел и даже перезрел. Цель его — не блокировать доступ российского пользователя к подборке любимых песен на YouTube, а защитить его от такой блокировки со стороны самого YouTube. То есть речь идет не только об обеспечении свободы российских СМИ, но и в целом о "праве граждан Российской Федерации свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом".
Практика показала, что обращения к российским судебным органам и Роспотребнадзору в редких случаях все-таки могут привести к восстановлению доступа к нашим информационным ресурсам. Так было с фильмом "Беслан", так было с фильмом по делу MH17, который сайт Украина.ру вывесил на YouTube.
Но в данных случаях интернет-ресурсы пошли на попятную скорее в связи с общественным резонансом, а не с законодательными требованиями.
Кстати, дело по MH17 — одно из наглядных подтверждений наличия двойных стандартов западных СМИ и соцсетей. Обратите внимание на недавние "разоблачения" голландско-российской группы журналистов, которые уже не один год проводят свое альтернативное расследование этой трагедии, не вписывающееся в официальную версию событий.
Скандально известная группа Bellingcat совместно со своими российскими коллегами из Insider вывесила "расследование", в котором приводятся материалы (уж не беремся судить об их подлинности) якобы взлома электронной переписки и операторов мобильной связи непосредственно на территории России, что само по себе является преступлением. Авторы заявляют, что источник данных — некая "российская хактивистская группа".
И заметьте, ни одна соцсеть не заблокировала аккаунт Bellingcat, не пометила эту информацию как сомнительную, требующую проверки и тем более как фейковую. А вспомните, как еще несколько недель назад те же сети поясняли причину блокировки статей New York Post о данных ноутбука Хантера Байдена: мы, мол, запрещаем публиковать материалы, добытые хакерством. Это персональные данные Байдена нельзя публиковать, а данные российских граждан — вполне можно, вне зависимости от способа добычи этих данных.
Конечно, это тоже должно стать предметом законодательного регулирования в нашей стране.
Или найдите хоть одну пометку "фейк" или "сомнительная информация" в YouTube или социальных сетях на недавней лжи Дмитрия Гордона, украинского "агента СБУ" (как заявил он сам), о том, что мэр Ялты Иван Имгрунт якобы умер после получения российской прививки от коронавируса.
Гордон привел простой "источник" этой информации: "во всех соцсетях" так говорят. Но ведь, заметьте, ни одна из этих соцсетей не оспаривает откровенную ложь и не борется с ней, что также является лишним подтверждением ангажированной избирательности их политики цензуры. И таких примеров тоже уйма.
Нельзя заблуждаться: это осознанная политика, направленная против нас с вами. Антироссийская дезинформация и, наоборот, зачистка информационного пространства от неудобной для Запада правды составляют серьезную угрозу нашей безопасности и правам российских граждан. Недооценивать эту угрозу преступно. Бороться с ней необходимо сообща и на всех уровнях. И, конечно же, на законодательном.
