Битва при Нехванде: как арабы на острие мечей принесли ислам в Таджикистан

ДУШАНБЕ, 21 мая - Sputnik, Рубен Гарсия. Далекий 642 год нашей эры не вызовет у большинства людей никаких ассоциаций. Это не дата падения Римской империи, рождения пророка Мухаммада, монгольского нашествия, открытия Америки или любого другого великого события, заученного еще со школьной скамьи.

Однако этот год навсегда изменил судьбу персоязычных народов. На гигантскую территорию, простиравшуюся от аравийских пустынь до ледяных вершин Памира, ураганом ворвались проповедники новой веры – ислама.

Мечами они несли слово Пророка, заключенное в Коране. Ислам оказал гигантское влияние на культуру, язык и мировоззрение десятков миллионов людей - предков современных иранцев, таджиков и афганцев, во многом предопределив развитие региона от раннего средневековья вплоть до наших дней.

Однако началом формирования исламо-персидского мира стала битва Нехавенде, последняя серьезная попытка иранских владык сохранить свою тысячелетнюю власть над Востоком и Азией, ставшая триумфом мусульман и трауром для зороастрийцев.

Чтобы понять, как молодой арабский халифат, считавшийся современниками дальней периферией цивилизованного мира, сумел за несколько лет покорить могучую державу персов, надо представлять, что в начале VII века представлял собой Арабский халифат и противостоявшая ему империя Сасанидских царей.

Существует историческая легенда, которая вполне может быть реальностью, что в 628 г.н.э. пророк Мухаммад отправил византийскому императору Ираклию I и его врагу, иранскому шаху Хосрову II послание с призывом принять ислам.

Как ответил византийский монарх и ответил ли вообще – история умалчивает. А вот Хосров пришел в ярость от недостаточно высокопарного тона письма и неподобающего, по его мнению, обращения к владыке ("От посланника Аллаха Мухаммада — Хосрову, царю персов") и разорвал письмо. Узнав об этом, пророк сказал: Аллах разорвет царство Хосрова так же, как Хосров разорвал мое письмо.

На самом деле, к этому времени некогда могучая держава Сасанидов была колоссом на глиняных ногах, и разорвать ее оказалось не так уж сложно.

В 628-м году как раз закончилась Ирано-византийской война, которую Николай Гумилев называл "мировой войной VII века". В противостоянии Византии и Персии удача сперва сопутствовала персам, но затем византийский император Ираклий I  внезапным маневром разбил армию противника и, угрожая столице персов Ктесифону, принудил их к миру.

Византия сумела сохранить войска и компенсировать потери за счет военной добычи и контрибуций, а ослабевший Иран оказался ввергнут в междоусобные споры местных владык. Однако война истощила обе державы и, как сказал историк Джордж Лиски: "Излишне длительный конфликт открыл путь исламу".

Действительно, пока на Ближнем Востоке выясняли отношения две империи, среди жарких песков Аравии рождалась третья сила, чье могущество предопределило закат великих держав.

После смерти Мухаммада в 632 г. н.э., его наиболее верные последователи – известные как праведные халифы, быстро преодолели кризис вероотступничества и, объединив арабские племена, обратили свой взор за пределы Аравии.

 В 633 г. н.э. Халид ибн аль-Валид, сподвижник пророка по прозвищу "меч Аллаха" вторгся в Месопотамию (современный Ирак), богатейшую провинцию Сасанидской империи.

Накануне вторжения в приграничные земли ибн-Валид отправил персидскому наместнику требование принять ислам, выплатить налог - джизью (налог для иноверцев), либо пенять на себя, заявив: "Я приду с людьми, которые жаждут смерти так же, как ты жаждешь жизни".

Первым крупным столкновением между Арабским халифатом и персидской империей стала Битва сцепленных, которую персы проиграли. Название битвы дали арабские источники, по свидетельству которых солдаты противника, дабы держать строй и не бежать с поля боя, были скованы цепями.

На стороне арабов была фанатичная вера и верность заветам Пророка. Формируя армию ибн Валид набирал туда исключительно добровольцев, людей опытных в сражениях, ревностных мусульман, чувствовавших за собой моральное превосходство.

В персидской армии тоже хватало храбрых бойцов и талантливых командиров, но, увы, не повезло с генералами. Многие из них были либо знатными вельможами, получившими чин по праву родства, либо хитрыми выскочками-интриганами. В бою такие стратеги чаще всего руководствовались правилом: быстрые ноги меча не боятся.

Те же, кто реально имел боевой опыт, действовали излишне осторожно, надеясь сохранить силы на случай генерального сражения.

Что и доказала следующая битва на реке Ефрат близ современной Басры. Там персидский генерал, услышав о силе исламской армии, тут же начал строить понтоны на случай отступления. Подошедший вскоре ибн Валид, узнав о страхах противника, это самое отступление ему и устроил.

Надо отдать должное генералу, трусом он не был и погиб в поединке с лучшим из арабских воинов. Но переправа его оказалась почти бесполезна для персидского войска, две трети которого пало под ударами исламских сабель.

Через три года, в 636-м состоялась битва при Кадисии, генеральное сражение между империей Сасанидов и Арабским халифатом. Персидскими войсками командовал Рустам Фаррохзад, регент при несовершеннолетнем императоре Йездигерде III.

Человек искушенный в воинском деле, к сражению он готовился заранее, собирая войска по всей державе, от Бадахшана до Каспия. В итоге персы численно превосходили арабов - 40 тысяч против 25, – но армия их состояла по большей части из ополчения и была хуже обучена. Рустам хотел решить дело миром, напоминая о многочисленности своего войска, однако халифат мира не желал.

Битва при Кадисии подробно описана еще современниками. Враги сражались три дня, перевеса не было ни у одной из сторон. На четвертый началась песчаная буря, ветер дул прямо в лицо персам. Мусульмане решили, что сам Аллах помогает им, и усилили натиск – один из отрядов прорвался сквозь ряды персов и убил Рустама.

Смерть командующего шокировала армию, началось беспорядочное отступление. Однако часть войска, примерно 3-4 тысячи человек, вместе с семьями остались на поле боя, предпочтя бегству почетную смерть.

Победа арабов была несомненной, но обошлась им дорого: потери составили почти 9000 воинов. Тем не менее персидский Ирак стал арабским, коим остается и до сих пор.

Повзрослевший Йездигерд III не примирился с поражениями и решил вернуть Месопотамию обратно под крыло империи. Но прежних сил у Сасанидов уже не осталось, а несколько приграничных столкновений и сбор войск стал для Халифата отличным поводом завершить начатое и привести Персию под знамена ислама.

Второй праведный халиф Умар ибн аль-Хаттаб назначил командующим одного из сподвижников Пророка ан-Нуман ибн Мукаррина. Впервые арабские войска численно превосходили персов, а сражение проходило не на окраинах империи, а в глубине исконно иранских земель. И персы хорошо понимали - они бьются не за территории, а за тысячелетнее государство, веру отцов и собственную свободу.

Йездигерд III знал: если битва будет проиграна, он может и останется в живых, а вот Сасанидская держава точно погибнет.

Арабов было 60000, персов – в два раза меньше. Победить стремительную исламскую кавалерию в открытом бою они не надеялись, а потому строили укрепленный лагерь близ местечка Нехавенд.

Битва была столь же ожесточенной, что и сражение у Кадисии. Воины резали друг друга четыре дня, потери были примерно равные с обеих сторон. Но арабам удалось выманить противника в открытое поле. В пылу сражения перс убили ибн-Мукаррина, но вопреки ожиданиям арабы не только не бежали с поля боя, а даже усилили натиск. Пехота Сасанидов была атакована кавалерией со всех сторон и почти полностью уничтожена.

Для империи это была катастрофа. Крепость Нехавенда пала, последние остатки регулярной армии были рассеяны, путь на восток Персии был открыт. Император Йездигерде III вместе со своим двором уходил все дальше вглубь Центральной Азии, где был предательски убит в 652 г.н.э. наместником Махоем.

Исследователи по-разному оценивают причины падения Сасанидской империи, произошедшее по историческим меркам молниеносно – за десятилетие. Для сравнения: в Византии между первой битвой с мусульманами и падением Константинополя под натиском мусульман-турок прошло 800 лет.

Кто-то говорит о слабости державы после войны с Византией, кто-то об общем упадке и деградации государства. Но трагедия древней Персии была и в гордыне его владык. Иранская знать с презрением смотрела на арабские племена. Так, прозвище Пожиратели саранчи сохранилось в персидском языке и поныне.

Вельможи считали арабов бескультурными дикарями, разобщенными и бедными, а потому неопасными. За что и поплатились. В битве при Кадиссии разведчик говорил Рустаму: "Я видел народ безобразный, босой, нагой, голодный, но весьма храбрый". В итоге эти нагие и голодные силой забрали царство у богатых и сытых.

Хотя арабы шли в Персию, в том числе за богатой военной добычей, главной целью похода было распространение ислама. Формально слово Пророка не должно было насаждаться насильно, но на деле воины-проповедники добивались перехода в ислам чаще мечом, чем Кораном.

Некоторые предпочли платить джизью, однако большинство населения приняли ислам. В приграничных районах Месопотамии люди особо страдали от бесконечных войн и поборов сасанидских вельмож, а потому встретили арабов как освободителей, способных обеспечить им защиту. Так, за тридцать лет после битвы при Нехавенде большинство жителей Ближнего Востока стали мусульманами.

Говорят, что зороастризм погиб в битве при Нехванде. Однако не все территории бывшей Сасанидской империи легко покорились арабам и охотно приняли ислам. Некоторые крупные города, вроде Ахваза, неоднократно поднимали восстание против завоевателей, за что были преданы разорению.

Труднее всего пришлось арабам с непокорным населением современных Таджикистана и Афганистана. Мусульманам удалось подчинить крупные города вроде Балха, где исламская кавалерия могла успешно воевать на равнине. Но вот горах Памира и Бадахшана, где на тропе едва могли разъехаться два всадника, покорить местных жителей силой арабам как-то не удалось.

Люди здесь сопротивлялись упорно и ожесточенно, защищая веру и обычаи. Потому проникновение ислама в горных районах Таджикистана и Афганистана шло медленно, буквально столетиями, и еще долго в дальних селениях пылал священный зороастрийский огонь. А языческие верования сохранялись в некоторых регионах аж до начала XX века.  

Что любопытно, персидское население от Ирака до Памира, враждебно относясь к самим арабам и презирая их культуру, сравнительно легко приняло ислам. Поэтичный персидский язык облачился в одежды арабского письма, а знание Корана вскоре стало синонимом учености.

Спустя 250 лет после битвы при Нехавенде, знаменитый царь Исмаил Сомани покончил с владычеством арабского халифата в Иране и Центральной Азии, но от ислама отказаться и не подумал.

Да и Фирдоуси в своем бессмертном труде "Шахнаме" хоть и называет арабов "пожирателями саранчи" и шлет проклятия убийце сасанидского царя, но при этом лестно отзывается о самом праведном халифе, владыке захватчиков:

Погиб Махой – и род исчез его,
И не осталось в роде никого.

Да будет проклят род его и дом,
Да будет память проклята о нем!

И век настал великого Омара,
И стих Корана зазвучал с минбара

Вместе с тем и арабская культура испытала колоссальное персидское влияние. В каком-то смысле проигравшие покорили победителей: арабы заимствовали у персов архитектурный стиль и опыт возведения роскошных дворцов, познакомились с сочинениями персидских ученых - медиков и астрономов, - переняли самые прогрессивные способы орошения и обработки земель.

И спустя двести лет, арабские и персидские летописцы были вынуждены признать – столкновение двух культур хоть и было оплачено ценою крови, но обогатило каждую из них.