ДУШАНБЕ, 26 янв — Sputnik, Рубен Гарсия. Наиболее остро стоит проблема изучения ими русского языка на должном уровне. Причём это вопрос даже не столько культурной интеграции. В данном случае русский язык — это lingua franca, необходимый инструмент общения представителей разных наций на территории огромной многоязычной Российской Федерации.
"Эта общероссийская, а не только миграционная проблема. Зачастую дети, приезжающие из удалённых населённых пунктов национальных автономий РФ, говорят по-русски ничем не лучше, чем дети мигрантов. И наоборот, есть дети настолько подготовленные и мотивированные родителями, что, приходя в школу, они говорят намного лучше, чем москвичи", — считает Мария Котовская, председатель Комиссии по вопросам межнациональных отношений, миграции и конфессий Общественной палаты Москвы.
По её словам, в этом смысле школа, в лучшем её понимании — это метод объединения общества, социальный лифт, помогающий талантливым детям найти достойное место жизни.
Однако изучение русского языка в этих школах, а соответственно, и получение качественного образования, увы, не всегда одинаково доступно для всех.
"Есть некая благополучная школа, ей уделяется повышенное внимание, дотации. В обычных школах, напротив — классы переполнены, на учителей идёт огромная нагрузка, и плохо адаптированные дети остаются предоставлены сами себе, ими никто не занимается, они просто теряют мотивацию на учёбу. Тогда как задача школы — подтянуть ребёнка хотя бы до среднего уровня", — пояснила Котовская Sputnik Таджикистан.
Она ссылается на негативный французский опыт, где есть негласное, но очевидное разделение школ на условно престижные и низкоуровневые, с невысоким качеством образования, куда обычно и попадают дети мигрантов, прибывших во Францию. Что в итоге рождает общегосударственную проблему социального и культурного расслоения.
Впрочем, Москва — не Россия. Общую ситуацию с языковой адаптацией по всей стране куда лучше отражает Подмосковье.
Немалая часть иностранных рабочих зарабатывает деньги непосредственно в столице, однако они сами и их семьи, как правило, живут в области.
Что неудивительно: общее развитие социальной и транспортной инфраструктуры там не сильно уступает московскому, а вот аренда жилья обходится намного дешевле. Это особенно ценно, если ты работаешь вахтовым методом и дома с семьёй бываешь всего 1-2 дня в неделю.
А вот проблемы в сфере образования — переполненность классов, зарплаты и высокая нагрузка на учителей — там общероссийские.
И здесь, по словам замминистра социального развития МО Ирины Каклюгиной, тут за дело берутся сотрудники специальных центров помощи семье и детям, которые занимаются педагогической и языковой интеграцией детей в систему школьного образования.
При этом она утверждает, что гражданство и правовой статус ребёнка неважны, если его родители легально работают в России и имеют на руках все разрешительные документы.
"Через эти центры ежегодно проходят до 40 тысяч детей. Если у семьи ребёнка есть временная регистрация по МО, то наше ведомство не считает его мигрантом. Когда ребёнок педагогически запущен, мы с ним работаем. Хорошо адаптирован — рекомендуем в учебные заведения. Если он не хочет идти в школу, если у ребёнка там какие-то серьёзные проблемы, мы их решаем и помогаем с переходом в другое учебное заведение. Для нас нет разницы, прожил он здесь 10 лет или 3 месяца", — подчеркнула Каклюгина в ходе круглого стола в Общественной палате РФ, посвящённого проблемам доступа детей мигрантов к получению образования в школах России.
Но как раз таки юридический статус детей мигрантов является ещё одной дополнительной проблемой получения ими качественного образования, считают представители волонтёрских объединений.
"Был случай, дошедший до Верховного суда, когда ФМС оштрафовало школу, где на протяжении многих лет обучался ребёнок, у родителей которого вообще не было никаких разрешительных документов. Директор школы оспорил это решение, и суд отменил постановление ФМС. Но такое случается нечасто. И мы как раз отстаиваем право на образование для таких детей, вне зависимости от юридических проблем их родителей", — рассказывает Константин Троицкий из благотворительной организации помощи беженцам и переселенцам "Гражданское содействие".
К слову, у чиновников за последние годы изменился сам подход к социокультурной адаптации детей.
В своё время встраивание детей иностранных граждан в образовательную систему основывалась на концепции толерантности. То есть школьникам внушали, что нужно быть терпимыми и стараться с пониманием относиться к представителям других национальностей и культур.
Однако списанный с западных образовательных лекал в РФ этот подход не то что не прижился, но и дал прямо противоположный эффект.
Часть российского общества и в первую очередь сами школьники увидели в этом принуждение к принятию чужих ценностей, отказу от собственной культурной принадлежности. Негативное отношение к концепции терпимости прекрасно отражает оскорбительный неологизм "толераст".
В свою очередь и сами иностранные граждане не были рады урокам толерантности в российских школах. Вместо политики этноконфессионального примирения родители увидели попытку заставить детей отказаться от собственной национальной идентичности.
Сегодня со школьниками меньше говорят об абстрактных понятиях дружбы народов, терпимости и различиях в культуре, а больше об общности истории государств и наций, если речь идёт о гражданах стран СНГ.
