ДУШАНБЕ, 21 июн — Sputnik, Александр Князев. Сегодняшний Афганистан не относится к числу стран, массово привлекающих туристов. Более того, во многих государствах Афганистан находится в списках стран, не рекомендованных к посещению.
Хотя консульские учреждения самого Афганистана выдают туристические визы. Одинокие экстремалы, путешествующие с минимальными затратами и чаще всего автостопом, бывают и здесь — правда, иногда это плохо заканчивается.
"Шурави" в Афганистане
Тем не менее, распространенные и основанные на стереотипах из СМИ представления об Афганистане, где все заняты лишь войной или производством наркотиков, конечно же, не верны.
И войной, и наркопроизводством занята очень малая доля населения. Подавляющее же большинство просто приспособились к идущей много десятилетий войне и пытаются жить нормальной, человеческой жизнью.
Это сложно, и именно поэтому афганская эмиграция уже длительное время является самой многочисленной в мире — афганские диаспоры раскиданы от Австралии до Канады, исчисляясь зачастую уже не одним поколением. Но всем уехать, конечно, невозможно, и они продолжают жить в своей стране, работают, иногда неимоверным трудом зарабатывая лишь необходимый минимум, чтобы прокормить семью, чтобы жизнь не прерывалась.
Это одна из удивительных особенностей этой страны, о которой писал еще Ксенофонт, военачальник и биограф Александра Македонского: рядом гремит бой, гибнут сотни людей, а дехканин, как ни в чем не бывало, пашет на своих волах. Жизнь идет, меняется все. Но это в другой, параллельной жизни. Пусть гибнут солдаты — такова их судьба, а мы сеем хлеб и убираем его. Все в жизни преходящее. Нас не будет, но цикл жизни вечен.
Прошло почти две тысячи лет. Одна война влечет за собой другую, а та следующую, и новую, которой будет ли конец — только Аллаху, похоже, ведомо. А если и наступит короткий или хотя бы частичный мир, то не станет ли он слишком быстро началом новой войны — четвертой, пятой, и далее — до бесконечности?
Иностранцами афганцев не удивишь
Собственно, и все проблемы Афганистана имеют, так или иначе, внешнее происхождение. Три англо-афганских войны, нередко решавшиеся военными средствами проблемы с соседними странами, советское военное вмешательство 1980-х годов, участие международных террористических группировок в войне 1990-х, американско-натовская оккупация после 2001 года и по сегодняшний день.
И это еще не полный список внешних вмешательств и внутренних межэтнических конфликтов.
Тяжелый, гнетущий ветер, часто жесткими порывами врывающийся в Таджикистан и Узбекистан из-за Пянджа и Амударьи, у нас — на постсоветском пространстве — уже традиционно называют "афганцем". Там, за рекой, этот ветер, залетающий с севера, именуют "боди шурави", что означает "советский ветер". Это тоже уже традиция.
Мир построен на взаимности, как продолжение любого действия всегда, рано или поздно, приходит противодействие. Это как маятник часов — силой его можно удержать, конечно, в том или ином крайнем положении, но не бесконечно. Отпустишь — и он устремляется в прямо противоположном направлении.
"Сегодня Восток — арена перемен, перемен столь стремительных, столь грандиозных, что на их фоне наша Европа кажется косной. Азию сотрясают беспорядки, волнения, мятежи, а мы, не ведая о стоящих за ними движениях, упустили сам ход развития событий — и вот оказалось, что на это у нас есть только один ответ — применение силы"?— писал легендарный британский разведчик Лоуренс Аравийский, сэр Томас Эдвард Лоуренс, оставивший, помимо Аравии, свой след в Британской Индии и сопредельном Афганистане.
Писал в первой половине прошлого уже века, но кто скажет, что это не о сегодняшнем дне?
Сегодня главные приметы времен советско-афганской войны — ржавые танки, БТР, БМП, другая в прошлом бронированная и автомобильная техника, еще несколько лет назад встречавшаяся буквально на каждом шагу, — нужно еще поискать.
Афганцы события почти тридцатилетней давности особо не вспоминают: память о пребывании советских войск заслонена событиями истории более близкой. Ну, а кроме того, срабатывает, видимо, общее свойство человеческой памяти: из прошлого остается преимущественно приятное.
Приятное — это не только советская экономическая помощь Афганистану, которую ощущало на себе большинство населения. Это еще и отношения советских людей с афганцами, ибо с теми же американцами подобных отношений и близко не складывается. И когда, угадав иностранца, продавец горячих лепешек на вопрос "откуда", слышит в ответ "аз Русия", его лицо озаряется улыбкой.
Да и не позволит себе сегодня американец или кто-то еще в одиночку, да еще и под вечер, гулять по кабульским или мазари-шарифским окраинам. Его ментальность не допускает того, что это может быть безопасным. И даже в знаменитый парк Боги Бобур, даже в "женский день", русского посетителя легко пускают, зная, вероятно: "Русо туристо облико морале".
А слово "шурави", столь полюбившееся одно время литературе и кинематографу, во многих регионах Афганистана уже заметно подзабылось. Там же, где применяется это понятие, в него уже чаще не вкладывается какой-либо негативный смысл, напротив, для значительной части афганцев старшего и среднего поколения ассоциации с советским присутствием в их стране носят позитивный и, конечно, ностальгический характер.
Впрочем, северный ветер с Амударьи в афганском приграничье продолжают называть "советским".
Возвращение за Амударью
Конечно, уровень безопасности в афганских городах существенно отличается от того, что в городах российских. Но и осажденную крепость Кабул из себя тоже не представляет. Заметно, конечно, обилие полиции. Обращает на себя внимание и чрезвычайно усиленная охрана государственных учреждений и, особенно, иностранных посольств.
Это не лишние меры — теракты и война остаются реальностью страны, и существующие претензии афганцев к своему правительству на этот счет небезосновательны. Есть вопросы и к иностранным, преимущественно западным, представительствам. Потому что объектами нападений антиправительственных сил чаще становятся государственные и западные учреждения, и это повод задуматься в первую очередь именно для них.
Тем не менее, и в меру флиртующие студенты, и дети с открытой улыбкой, и просто доброжелательность простых кабульцев — это существующий факт. На частый вопрос, задаваемый при виде фотографий афганских женщин: "Можно ли их снимать", можно с чистой совестью легко ответить: "Как и везде".
Как и везде, кто-то из людей не хочет становиться объектом уличной фотосъемки, как и везде, кто-то с удовольствием позирует, как и везде — кто-то безразлично нейтрален.
Еще меньше образ осажденной крепости относится к Мазари-Шарифу, центру провинции Балх на севере, признанному в последние годы самому мирному региону страны.
Центр Мазари-Шарифа уже исторически — мечеть Хазрата Али, известная как "Голубая мечеть". Считается, что здесь похоронен почитаемый во всем исламском мире, а особенно среди шиитов, зять пророка Али ибн Абу Талиб. "Считается", потому что на честь быть местом захоронения претендует также Неджеф в Ираке.
Перед смертью, согласно преданию, Али распорядился привязать свое тело к верблюду и похоронить себя там, где уставшее животное опустится на колени. Одна из среднеазиатских легенд вообще утверждает, что у Али семь могил, ибо хоронившие его люди видели, как вместо одного верблюда с телом Али стало семь, и все они пошли в разные стороны.
Логика подсказывает, что место, где закончил свой путь один из семи верблюдов, и стало местом основания города, само название которого переводится как "благородная гробница".
Сунниты рассматривают Али как последнего из четырех праведных халифов. Шииты почитают Али как первого имама и как святого, особыми узами близости связанного с Мухаммадом, как праведника, воина и вождя. Как бы там ни было, а мазари-шарифская "Голубая мечеть" является местом паломничества мусульман со всего мира, и власти провинции обеспечивают высокий уровень ее безопасности, хотя это и стоит серьезных усилий, учитывая ежедневное обилие людей.
К слову, паломничество тоже можно рассматривать как одну из разновидностей туризма. В этом плане Мазари-Шариф — место вполне достойное внимания.
Провинция Балх — приграничная, а "Мост дружбы", соединяющий через Амударью афганский Хайратон и Термез в Узбекистане, имеет для современной истории постсоветских стран символическое значение: именно здесь заканчивался в феврале 1989 года вывод ограниченного контингента советских войск. Теперь можно возвращаться в новых качествах, пусть даже туризм в его привычных для большинства людей формах в эту страну пока невозможен.
