Международный Фонд Ага-Хана работает в Таджикистане уже более 20 лет и является одной из крупнейших организаций по развитию. Количество реализованных им проектов исчисляется сотнями. Чаще всего организация ассоциируется с Горно-Бадахшанской автономной областью (ГБАО) РТ, где проживает большая часть мусульман-исмаилитов страны.
Однако работа местной ячейки Фонда не ограничивается только этим регионом, хотя основная деятельность и связана именно с ГБАО и ее жителями — возможно, потому что социальное положение в регионе сложнее, чем в других областях страны, а также из-за местоположения ГБАО. Например, на Памир часто обрушиваются стихийные бедствия, как это было летом 2015 года. Но, несмотря на это, вклад организации в социальное и экономическое развитие Таджикистана в целом трудно переоценить.
О том, как обстоят дела с помощью пострадавшим жителям ГБАО, какие крупные проекты сейчас реализует и планирует реализовать Фонд, откуда организация получает финансирование и когда Его Высочество Ага-Хан посетит республику, в эксклюзивном интервью интернет-порталу "Россия для всех" рассказал директор Фонда Ага-Хана в Таджикистане Ёдгор Файзов.
Бедствия Памира
— Давайте начнем с актуального. Этим летом на ГБАО обрушились стихийные бедствия, в результате которых очень много людей осталось без крова. Фонд оказывал им помощь. В каком объеме?
— В денежном эквиваленте очень трудно измерить. Потому что некоторые виды работ, проводимые разными агентствами AKDN, включая "Фокус" и MSDSP, не так просто оценить в деньгах.
— Это подструктуры вашей организации?
— Да, наша организация называется Сеть развития Ага-Хана в Таджикистане — Aga Khan Development Network (AKDN) и имеет разные институты: «Фокус», Фонды по здравоохранению, образованию, развитию села, экономическому развитию и так далее.
Так вот, когда мы узнали об этих бедствиях, немедленно собрались, начали координировать свои действия с правительством и помогать.
В первую очередь жители были эвакуированы с места бедствия, обустроены. С Красным Крестом и местными органами власти почти за ночь создали палаточный городок в более безопасном месте, в Манеме. Раньше его называли стрельбищем. Это довольно-таки солидный участок земли — 40 га. Кроме 75 палаток организовали медпункты, уборные, места для коллективных молитв. Оказывали и психологическую помощь.
Pamir Energy, наша компания по обеспечению электросети, буквально за четыре-пять дней провела электричество. Позже президент Таджикистана, когда посетил ГБАО, поручил всем организациям построить дома. Мы в том числе построили там пять домов.
Наши вертолеты тоже активно были вовлечены в процесс оказания помощи — они совершили очень много полетов над Барсемом, летели до ледника, где начались сели, делали снимки, которые потом отправляли для изучения в различные организации.
Если дамба вдруг рухнет, то 3 миллиона кубометров воды разрушат, в том числе, Хорог и населенные пункты вдоль таджикско-афганской границы.
Сейчас при помощи правительства Швейцарии проводим восстановительные работы по водоснабжению кишлаков Барсем и Бердибекобод.
— Вы еще ученых из-за рубежа приглашали…
— Наряду с таджикскими учеными-геологами нами было приглашено огромное количество специалистов, в том числе из Москвы. Они месяц изучали гидрологические, метрологические и морфологические свойства этой лавины и образовавшегося озера. Также привлекли специалистов из Европы, Швейцарии, Всемирного банка, чтобы понять, что делать с этим озером. В нем сейчас накопилось 3 миллиона кубометров воды. Ученые помогли нам понять, стабильна ли образовавшаяся дамба. Ведь если она вдруг рухнет, то эти 3 миллиона кубометров воды разрушат все на своем пути, в том числе Хорог и все остальные населенные пункты вдоль таджикско-афганской границы. А если в озеро и дальше будет прибывать вода, то затопит нашу единственную памирскую ГЭС — "Танг". Без нее весь Бадахшан — как таджикский, так и афганский — останется без электричества. Сейчас наша главная задача — помочь госструктурам изучить и обезвредить это озеро.
Правительство выделило средства для выполнения этой задачи.
— Дамба образовалась после схода селей или существовала ранее?
— Нет, дамбу создала эта лавина. Это как с Сарезским озером, которое появилось в результате землетрясения. Здесь то же самое, но, слава богу, не таких размеров.
С миру по нитке
— Чем помогали власти Таджикистана?
— Хочу отметить, что это, наверное, впервые, когда правительство тоже очень активно подключилось к решению вопросов. Вертолеты Минобороны и самолеты компании "Таджик Эйр" были там почти два месяца. Они грузы туда перебрасывали и жителей перевозили. Ведь наши собственные вертолеты маленькие, поэтому способны летать в долинах, осматривать ледник, но перебрасывать могут только малые грузы.
Правительство также выделило большое количество стройматериалов, из которых сейчас строятся дома. Также обеспечивало семьи всем необходимым — посудой, телевизорами, компьютерами, мебелью и так далее.
Вообще все жители Таджикистана — как все население ГБАО, так и Согда, Душанбе, Хатлона — очень активно помогали пострадавшим жителям.
— Успеете до завершения холодов достроить дома? На каком этапе сейчас работы?
— Уже 80% работ завершено. Была поставлена задача — сдать все 86 домов к 6 ноября, но сдали раньше. Пострадавшие жители также получат мебель, бытовую технику, постельные принадлежности.
В Раште тоже ведется активное строительство домов. Там ведь тоже, в кишлаке Бедак и Алкар, пострадали от стихийных бедствий, было много разрушений. Пострадавших мы обеспечивали питьевой водой. В будущем планируем построить школу и медпункт.
В Ванче без человеческих жертв не обошлось, погибли 6 человек. Четыре-шесть домов пострадали в Баррушане. Несколько гектаров земли вышли из сельхозоборота. В Бартанге дорога была закрыта четыре месяца. За это время наш Фонд договорился с Всемирной продовольственной программой (WFP) об обеспечении пострадавших продуктами питания и первой необходимости. Их перевозили правительственные вертолеты.
— А новые дома будут построены недалеко от Барсема или в другом месте?
— Нет, в отдаленном месте. В Барсеме больше половины кишлака разрушено. Сейчас там ведется интенсивная работа по обеспечению электричеством и водой.
Предотвращая бедствия
— Стихийные бедствия для Памира не редкость и случаются почти ежегодно. У вас какой-то определенный бюджет на эти расходы?
— У нас не только определенный бюджет, а целых две организации этим занимаются. Первая, "Фокус", исследует риски селевых потоков и их предотвращение. Вторая, DRMA (Disaster Risk Mitigation), работает над уменьшением последствий стихийных бедствий.
Они проводят большую работу с населением, объясняя, какие кишлаки и регионы чувствительнее к лавинам и селям. Они же работают со специальными группами, которые обучают тому, как и что делать во время бедствий. В Бартанге, к примеру, людям объясняли, что делать, если вдруг Сарез прорвется. Там есть система оповещения, и, если вдруг это случится, издается специальный сигнал по всему Бартангскому району, а маршруты, по которым жители доберутся до безопасных мест, уже определены.
Также мы очень тесно сотрудничаем с комитетом по ЧС, который утверждает, координирует наши планы, а после мы совместно реализуем их. Также очень хорошо налажено сотрудничество с управлением геологии РТ.
— А успеет население за такое короткое время покинуть дома?
— Да, это все рассчитано. К примеру, если плотину на Сарезе прорвет, то кишлака Басид вода достигнет за 16-20 мин. При моментальном оповещении они за 15 мин успеют убежать, прихватив с собой все необходимое. У нас имеются склады, где есть матрасы, фонари, керосин и прочие необходимые вещи. Продовольствие тоже было, но сейчас оно на складах не хранится.
Проекты есть, дохода нет
— Можете сказать, на какую сумму была оказана помощь Таджикистану за весь период существования вашего Фонда?
— Мы здесь работаем уже почти 22 года. После гражданской войны население испытывало трудности. Тогда, в 1993 году, первая программа и открылась, называлась она "Программа помощи и поддержки Памира". Позже ее переименовали в "Программу поддержки и развития горных регионов", потому что в 1997 году охват программы вышел за пределы ГБАО и расширился до Рашта, в 2000-м — до Шурабада, в 2003-м — до Муминабада и Ховалинга. Сейчас программа работает в 32 районах. Позже у нас появились программы по здравоохранению, образованию, экономическому развитию, "Фокус", микрофинансовый банк. А сейчас строим международный Университет Центральной Азии (УЦА) в Хороге.
У нас, наверное, нет точных цифр, сколько было вложено. Но ежегодные капиталовложения в Таджикистане превышают $60-70 млн. Мы являемся в Таджикистане крупным инвестором. Например, на строительство УЦА уйдет $60 млн, на гостиницу "Серена" в Душанбе было потрачено $52 млн. Это уже $112 млн.
— Откуда финансируются эти проекты?
— Если брать 2015 год, то от правительств Швейцарии, Германии, Канады, Евросоюза, USAID, IFAD и других мы получили около $14 млн. Плюс, конечно же, наши деньги, деньги Фонда, так как мы имеем как коммерческие подразделения, так и социальные.
— Какие коммерческие проекты у фонда в Таджикистане есть и приносят ли они прибыль?
— Это проекты ГЭС Pamir Energy, гостиница «Серена» и сотовая компания Tcell, 40% которой принадлежит нам (часть акций компании у TeliaSonera). Но, к сожалению, здесь наши коммерческие проекты не приносят прибыли. Они, в основном, носят социальный характер, за исключением Tcell, которая прибыльна.
— А Pamir Energy?
— Если мы и называем такие проекты коммерческими, они могут быть таковыми не всегда. На самом деле они социальные, и прибыли у нас от той же Pamir Energy нет, потому что очень много денег уходит на обучение сотрудников, замену трансформаторов, монтаж линий электропередачи, строительство подстанций и так далее. Но зато это был большой толчок для развития ГБАО.
Общая сумма затрат на ГЭС составила $40 млн, но мы изначально знали, что прибыли не получим. Однако мы также понимали, что без электричества область никак развить невозможно.
— Ваша гостиница в столице тоже прибыли не приносит?
— В гостинице "Серена-Душанбе" создано около 400 рабочих мест, и этот проект направлен на развитие туризма в стране. А прибыли там мы фактически не получаем. Наоборот, в убытке на 90 млн сомони (около $14 млн).
А вот в других частях мира, где также есть проекты Фонда Ага-Хана, они зарабатывают деньги. Потом часть этих средств Его Высочество дает нам, мы их и используем. Также мы получаем деньги и от правительства РТ. Например, Всемирный банк выделяет средства комитету по охране природы, а он, в свою очередь, эти деньги выдает нам или же министерству сельского хозяйства, а оно — нам, посредством различных проектов.
Также правительство освобождает нас от уплаты налогов и многих видов таможенных пошлин, за счет чего мы, сэкономив большие средства, направляем их на реализацию социально значимых проектов.
Во многих странах мира о Таджикистане мало знают или не знают вообще. Поэтому одна из наших главных задач — информировать эти части света о существовании такой страны.
Проблемы миграции
— Сегодня в РФ находится много таджикских мигрантов со всей республики, в том числе и из ГБАО. Что предпринимает Фонд, чтобы предотвратить отток жителей региона за счет миграции?
— У нас ведется работа в двух направлениях: предотвращение и обучение. То есть во втором случае люди, планирующие поездку, должны обладать знаниями и навыками. А в рамках многих наших проектов, включая строящийся УЦА, при котором есть школа, дающая профессиональное техническое образование, люди обучаются разным специальностям.
Также у нас есть офис Фонда Ага-Хана в Москве. Он тоже оказывает помощь нашим мигрантам — не только из Таджикистана, но и любому другому мигранту, независимо от национальности и гражданства.
— Какую именно помощь они могут получить?
— Сейчас они в основном занимаются вопросами образования, в частности дошкольного, для детей мигрантов, не знающих русского языка и столкнувшихся с трудностями при обучении в школах.
— Это все на платной основе?
— Частично. Какая-то часть идет за счет средств Его Высочества. Сейчас ведутся переговоры о том, чтобы там же организовать краткосрочные курсы для получения каких-либо навыков, предоставление кредитов для создания малого бизнеса. Стараемся оказывать правовую помощь. Но, честно говоря, трудно работать в Москве: город большой, страна огромная, мигранты сейчас в одном городе, а завтра — в другом. Тем не менее, работа ведется, и сейчас самое главное — вести переговоры с правительством РФ, чтобы все эти наши начинания легализовать.
— А что по части предотвращения оттока мигрантов, чтобы они не уезжали, а работали у себя дома? Может, создаются рабочие места?
— Да, конечно. К примеру, в строительстве УЦА в Хороге задействованы около 600 человек. Это все бывшие мигранты, которые работали в России. У нас — как у самого Фонда, так и у Первого микрофинансового банка — есть большой проект по кредитованию и открытию собственного бизнеса.
А еще — не в ГБАО, но в Раште, Хатлоне и Согде — очень активно работаем с молодежью, привлекаем ее в сельское хозяйство. Земля у нас есть, фрукты и вода — тоже, правительство на получение земли льготы дает — почему бы им не заняться сельским хозяйством, а не ехать на заработки? Хотя молодежь тоже можно понять. Она не желает работать в этой сфере, так как там не налажена механизация, нет новых технологий. Поэтому сейчас наша цель не просто говорить: "Вот тебе земельный участок, и давай паши", а организовать нормальные условия — обеспечить тракторами, создать перерабатывающие предприятия и рынок.
Как привлечь туриста
— Многие зарубежные туристы мечтают попасть в ГБАО, но развитие отрасли пока в регионе хромает…
— Количество туристов в Таджикистане значительно растет. Если летом вы съездите в ГБАО, то увидите, что там сотни туристов, которые добираются и на машинах, и на мотоциклах.
К сожалению, во многих странах мира о республике мало знают или не знают вообще. Поэтому одна из наших главных задач — информировать эти части света о существовании такой страны. Многие думают, что из-за близости Афганистана там нестабильно. Но надо объяснить, что страна мирная, полна достопримечательностей и люди здесь добрые, толерантные, гостеприимные. Очень много выставок сейчас проходит в Берлине, где и правительственные организации, и мы активно участвуем.
— А в практическом плане в самой стране что делается?
— Мы создали в Хороге Памирскую экокультурную туристическую ассоциацию — Pamirs Eco-Cultural Tourism Association (PECTA). Она оказывает помощь туристам: какие маршруты выбирать, где и как доставать машины, найти гостиницы и так далее.
Также сейчас очень упростилось получение разрешения на посещение Памира. Я вообще мечтаю, чтобы эти разрешения вовсе убрали. Хотя туроператоры сейчас получают их почти моментально, максимум за один-два дня.
Но самое главное — это доступность. Ведь самолеты и вертолеты летают нерегулярно. Хотя, после визита президента в область, они начали летать два-три раза в день при хорошей погоде. Машины тоже туда едут. Их очень много. Но большинство старые, часто ломаются по пути, а водители берут дорого за проезд. Если заказать одну машину — внедорожник, к примеру, марки "Тойота", — то обойдется это в $500-600, а за эту сумму можно легко полететь из Москвы в Египет или Турцию и хорошо отдохнуть, не волнуясь ни о гостинице, ни о еде. Поэтому пока мы работаем над улучшением этой системы.
Ко всему прочему у нас на дорогах нет нормальной инфраструктуры — туалетов, душевых кабинок и так далее. И вот по нашей программе мы хотели бы там организовать Welcome center, своего рода гостевые дома, где будут и столовые, и душевые кабины, и туалеты.
— Какие виды отдыха предпочитают иностранные туристы?
— Многих привлекает горный туризм. Очень часто едут, например, в Хорог, оставляют там машины и поднимаются в горы.
