Но в Душанбе уличные музыканты берут умением напомнить прохожим о далеком прошлом. Бабушка Валя из подземного перехода ЦУМа одна из них. В ее репертуаре в основном песни из советских кинофильмов и русские народные песни.
Она, наверное, единственная женщина в стране, которая зарабатывает на хлеб таким способом. В подземке стоят в основном пожилые мужчины, которые играют на дутаре, либо исполняют что-нибудь из репертуара неповторимых Одина Хошима и Зафара Нозима.
В этом, по таджикским меркам, не совсем женском деле, бабушка Валя, можно сказать, ветеран — последние 13 лет она выступает для прохожих то с гитарой, то с бубном.
— Их здесь не было еще, когда я начала это дело, — говорит она с каким-то чувством конкуренции, указывая на сидящего рядом дедушку.
Впрочем, дедушка вряд ли отбивает у нее "клиентов", поскольку он не умеет ни петь, ни играть на инструментах, и даже не протягивает руку, прося о помощи. Он просто сидит тихо и безмолвно, а рядом с ним тюбетейка с монетами.
Каждого из них протягивать руку вынуждает жизнь. Вот и бабушка Валя каждое утро приходит на работу, не опаздывая ни на минуту, поскольку опереться в этой жизни ей не на кого.
— У меня есть сыновья, но у них своя жизнь. А что я? Ну, я пока справляюсь сама. У меня еще есть пенсия. Маленькая, правда, но на жизнь хватает. И вообще, я пою же не только, чтобы заработать на жизнь, я это делаю еще и для души, — говорит 73-летняя женщина.
А для души она поет давно — впервые начала в детском доме, что находится в Регаре. Там, в коридоре, был маленький радиоприемник, который приносил маленькой Валентине столько наслаждения.
— Вот там-то я и услышала впервые творения великих композиторов. Ты слушала когда-нибудь Полонез Огинского?— прищуривая глаза, спросила бабушка, словно хотела протестировать меня.
Это я теперь знаю, что в 1794 году эту композицию написал поляк Михаил Огинский, а бабушку Валю успела тогда все же расстроить, сказав, что не имела возможности.
А она на месте постаралась исполнить отрывок хриплым, уставшим голосом. Понравилось.
— Ну и все! А теперь, иди. Время, как говорится, деньги, — махнув на меня рукой, тихо произнесла.
И будто не говорили мы с ней вовсе последние 15 минут по душам, переключилась на прохожих и вновь запела.
