ДУШАНБЕ, 21 апр — Sputnik. А вот в России прецедент был. В апреле 2014 года российскую национальную театральную премию "Золотая маска" вдруг получили строители из Таджикистана. Спектакль "Акын-опера", в котором они играли, рассказывал о жизни мигрантов в России.
Со сцены звучали подлинные человеческие истории на очень плохом русском языке. Но видавших все мыслимые зрелища театральных небожителей "Акын-опера" впечатлила.
Корреспондент Sputnik Лев Рыжков встретился со строителями-лауреатами и выяснил, как они живут спустя два года после триумфа.
Безымянный ансамбль
Встретиться с Аджамом и Абдулом договариваемся рядом с метро "Кожуховская". Вокруг — склады и промзоны. Строители-лауреаты арендуют кабинетик в бизнес-центре. Тут их репетиционная база. Были и другие, но возникли сложности с арендодателями.
Лауреаты извлекают из чехлов инструменты: Аджам достает потертый тар, Абдул — бадахшанский рубап. В помещении еще трое музыкантов-земляков. У одного — аккордеон, у второго — памирская дойра, у самого молодого, очень похожего на Диму Билана, — диковинная индийская фисгармония.
Начинается музыка. Плавная, диковинная, экзотическая, но, безусловно, запоминающаяся. Автору этих строк, как человеку совсем не восточной культурной традиции, эта мелодия напоминает что-то из ранних The Velvet Underground.
Когда последний звук рубапа растворяется в тишине окраинного бизнес-центра, спрашиваю у музыкантов: "Как называется ваш коллектив?"
"Пока никак, — отвечает двойник Димы Билана с фисгармонией. — Наш ансамбль сегодня впервые собрался".
Молодого человека, похожего на поп-идола, зовут Хушдил Пираков. Хушдил — мультиинструменталист и руководитель коллектива. В общественном транспорте его часто путают с Биланом, случается, что и автограф просят.
В 2011 году Хушдил окончил душанбинскую консерваторию. У него амбициозные планы — создать фьюжн-коллектив, который исполнял бы композиции на стыке народной и эстрадной музыки. Сейчас он подбирает состав, пробует людей.
Так, например, на кастинг пришел Хуршед Сангмамадов — профессиональный актер театра. Тринадцать лет Хуршед проработал в театре, бывал на гастролях в Европе. Сейчас работает на одной из московских строек. Он тоже играл в "Акын-опере", но наград не получил. В безымянный пока ансамбль он пробуется как перкуссионист. Играет на дойре.
Еще один молодой музыкант — Кадамшо Нурмаматов играет на всем известном аккордеоне.
Все музыканты — родом с Памира, из Рашхалинского района. Все они в той или иной степени находятся в родстве между собой.
Музыканты рассказывают, что какие-то инструменты привезли с собой, какие-то — недорого купили. Некоторые — вообще нашли.
"Вот бадахшанский рубап, — показывает свой инструмент Абдул Бекмамадов. — Я его нашел. Кто-то выкинул".
Музыкантом быть проще, чем плотником
Потом мы делаем в нашем разговоре музыкальную паузу. И по пустынному бизнес-центру вновь разносятся памирские мелодии. Под дверью репетиционной базы начинает нервно разгуливать представитель администрации.
Оказывается, только что прозвучала мелодия, написанная отцом Аджама Чакобоева — известным композитором Раимбо Чакобоевым.
Спрашиваю: "Наверное, это он вас научил играть на таре?"
"Нет, — отвечает Аджам. — При жизни отца я ни на чем не играл. Не хотел быть музыкантом. Он моего младшего брата учил, а меня нет. Я мечтал стать водителем. В нашей семье было четверо детей. Из них только я не был музыкантом. Но, как оказалось, я заблуждался. Потому что после смерти отца я начал играть. Хотя я и сын композитора, но — самоучка".
Отец Аджама — Раимбо Чакобоев написал много песен, ставших народными. Сейчас, говорят артисты, все по-другому. Молодежь слушает поп-музыку: российскую, итальянскую, индийскую. А прежние поколения были другими — сами сочиняли музыку, по-настоящему жили ею.
А вот Абдул Бекмамадов мечтал стать плотником. Как отец. "Но вы же стали музыкантом, артистом", — говорю я.
"Музыкантом быть проще, — улыбается Абдул. — А до хорошего музыкального плотника мне надо еще расти".
Старший брат Абдула был артистом самодеятельности и выступал в доме культуры.
"Я помню, как он меня ударил, когда я аккордеон сломал, — говорит Абдул. — Я взял себе одну клавишу, чтобы сделать медиатор для рубапа. И как он меня ударил! Но потом, когда он увидел, что я действительно хочу играть, перестал злиться. Но я абсолютно не хотел становиться музыкантом. Я просто хотел выступать на сцене".
В своей речи Абдул несколько раз употребляет странное для московского слуха выражение "приходить на гастроли". Это для Москвы в порядке вещей на гастроли — ездить. Но в Памирских горах — жизнь другая. И театральные труппы там на гастроли, похоже, что именно ходят.
"Когда я был маленьким, — вспоминает Абдул, — к нам на гастроли пришел театр. Я как увидел их на сцене, то просто обалдел. Обычные люди, я их и раньше встречал. Они не интересны мне были. Но на сцене они совсем другие. Я тоже захотел на сцену. Хоть костюмером. Я окончил школу, потом поступил в ПТУ, учился на сварщика. Потом поступил в музыкальную школу, и началась война. Конечно, я все бросил, ничего не закончил. Уехал к себе на Памир".
Война продолжалась около пяти лет. Абдулу было, понятно, не до музыки. Потом, когда мирная жизнь стала налаживаться, в Рашхалинском районе объявили конкурс самодеятельности.
Абдул, Аджам и третья будущая лауреатка "Золотой маски" Покиза Корбунасенова вошли в состав самодеятельного ансамбля и заняли первое место. Потом отстояли честь района на областном конкурсе. И ансамбль пригласили в Душанбе, на фестиваль "Андалеб".
"Секрет успеха простой, — говорит Абдул. — Мы играли чисто народную музыку, не эстраду. Был танец, человек пятнадцать. В столице тоже результат неплохой получился — второе место. Звездами мы не были, но народ на нас приходил. Один раз в Душанбе шесть тысяч человек пришло послушать".
После выступления на фестивале музыканты поехали домой, на Памир. Все, кроме Абдула Бекмамадова. Будущий лауреат в переполненном поезде "Душанбе — Москва" отправился покорять далекий неведомый и холодный мегаполис.
Неожиданная награда
"В Москву я приехал, чтобы накопить денег, — рассказывает Абдул. — О музыке я не думал. Я слышал, как ребята работают, как они тут мучаются, как их тут кидают. Отработают месяц, три месяца, и их кидают. Я о больших деньгах не мечтал. Хотел только чуть-чуть накопить".
Чуть позже в Москву приехал и Аджам.
"Тяжело было, — вспоминает он. — Много нас кидали. Два-три месяца поработаем — и до свидания. Естественно, без денег".
"А меня до сих пор кидают, — смеется Абдул. — А тому человеку, который нас обманул, не стыдно. Он до сих пор пол-России кидает".
На работе будущие лауреаты стараются держаться вместе. Абдул — мастер. Аджам — подсобник.
"Мы в основном не строили, а ломали, — смеется Абдул. — Мы отделочники в квартирах. А на больших стройках я не работал".
Иногда земляки играли для себя. Однажды решили выступить на фестивале "Крыша мира". Там Абдул и Аджам познакомились с представителями московской театральной богемы, оставили свои координаты. А театралы дали телефоны музыкантов режиссеру Театра.doc Всеволоду Лисовскому, который в то время искал артистов для своего проекта "Акын-опера".
"Мы не ожидали, что получим "Золотую маску", — говорит Абдул. — У нас была премьера спектакля. Всеволод позвал на спектакль жюри "Золотой маски". Мы даже не знали, что на спектакле жюри сидит. Потом я поехал домой. Был там одиннадцать месяцев. А когда вернулся в Москву, нам дали пригласительный в Большой театр, на церемонию "Золотой маски". Мне говорят: "Абдул, ты иди". А Аджам и Пакиза — не пошли".
Режиссер специально для Абдула взял напрокат костюм. Место будущему лауреату дали в самой дальней, седьмой ложе.
"И вдруг приходит молодой человек в модном костюмчике и зовет меня на сцену, — вспоминает Абдул. — И мне пришлось выйти на улицу, и бежать через метро — иначе было не попасть. И когда я вышел на сцену, там уже были ребята из Кыргызстана. И мы не знали, кому принадлежит "Золотая маска". Оказалось, что вручили ее персонально мне, Аджаму и Пакизе. Ребята бедные на сцене стоят — и ничего не получили. А их готовили. Но назвали наши имена".
Престижная театральная премия не принесла нашим лауреатам особой радости. Скорее, осложнила жизнь.
"Я работал в двух местах, — вспоминает Абдул. — С обоих выгнали. Я не мог уже там работать. Зайдешь устроиться грузчиком, а тебе говорят: "Блин! Вчера тебя по телевизору показали, а сегодня ты у нас". Стеснялся очень. Зажил совсем без денег".
Правда, три раза Абдула приглашали в кино, на эпизодические роли. Самый известный фильм с его участием — "Побег из Москвабада" режиссера Дарьи Полторацкой по сценарию Юсупа Разыкова.
"Я в жизни улыбчивый, — говорит Абдул. — Но в "Побеге…" играл отрицательного героя — босса наркомафии".
Лауреаты и скинхэды
В какой-то момент в кабинет все-таки врывается представитель администрации, который давно уже не понимал, что происходит на подведомственной территории? Что это за музыка? Откуда взялся корреспондент с видеокамерой? "Все, — говорит он. — Хватит, здание закрывается".
Идем с музыкантами к метро. У входа — неприятный сюрприз: целая толпа умеренно нетрезвых футбольных болельщиков. Они провожают взглядами наших артистов. Но конфликта не происходит.
"А меня однажды у метро "Перово" избили, — вспоминает Абдул. — Такие же хулиганы. Заступился за женщину. Ну, и попал в больницу".
Едем кто куда. Всем в разные стороны. На прощание желаю артистам удачи.
"Да, это нам не помешает, — говорит Абдул. — Сейчас мы, конечно, снова надеемся на успех. Все зависит от нас".
