В конце сентября 2016 года министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов посетил Душанбе, где был принят президентом Эмомали Рахмоном. Совпадение или нет, но визит стал одной из первых зарубежных поездок узбекского дипломата после смены власти в Ташкенте.
Этот шаг (а наряду с ним и смягчение узбекской риторики по центральноазиатской водной проблеме на последней сессии Генассамблеи ООН) многие эксперты истолковали как возможный жест правительства РУ, демонстрирующий готовность наконец нормализовать на деле отношения с соседней страной.
Потепление отношений
Стремление двух республик "разморозить" после многолетнего застоя межгосударственный диалог, безусловно, внушает оптимизм, хотя и осторожный. Слишком велика на сегодняшний день глубина накопленных противоречий. Есть у них и исторический подтекст.
В годы гражданской войны в Таджикистане узбекское руководство, как известно, поддержало вместе с Россией светские силы в лице Народного фронта. Не исключено, что по завершении конфликта в Ташкенте могли рассчитывать на большую, чем это было впоследствии, лояльность со стороны пришедшего к власти в стране политического лидера фронта Эмомали Рахмонова.
Однако последний стал проводить самостоятельный курс, что привело, как считается в современном Таджикистане, к вмешательству недавнего союзника во внутренние дела ещё не оправившейся от потрясений республики.
Ни много ни мало, а как "агрессию со стороны Республики Узбекистан" истолковали в Душанбе ситуацию ноября 1998 года, когда с узбекской территории на Согдийскую область РТ было совершено вооружённое нападение группировки "мятежного полковника" Худойбердыева.
Эта не сложившая оружие после заключения мира банда, по мнению таджикских властей, получила возможность создавать в сопредельных районах Узбекистана свои лагеря и готовить оттуда диверсионные атаки.
Спустя два года произошли события, которые в глазах многих сторонних наблюдателей выглядели как ответ Душанбе на поход Худойбердыева: также беспрепятственно, но уже в обратном направлении — через Таджикистан в РУ — проследовали отряды террористической организации "Исламское движение" Узбекистана, провозгласившей целью свержение "режима Каримова".
В обоих случаях властям соседних республик понадобилось немало усилий и привлечение регулярной армии, чтобы отбить нападения.
Отголоском тех дней по-прежнему остаются заминированные участки таджикско-узбекской границы, на которых периодически подрываются местные жители. И вообще, значительная часть государственной границы (по некоторым данным, около 20%) до сих пор не согласована, что также порождает постоянное напряжение.
Была у узбекской стороны также своя политическая креатура в Таджикистане. Речь идёт об экс-премьере РТ Абдулладжанове, который конкурировал с Рахмоном на президентских выборах 1994 года.
Позже он был обвинён в попытке государственного переворота и был вынужден покинуть страну. Абдулладжанов — представитель северного "промышленного" Таджикистана, на руководящие круги которого традиционно опирался Ташкент. В Узбекистане не сразу смогли адаптироваться к тому, что после гражданской войны наибольший политический вес в РТ приобрели "южане".
Экономические претензии
Впоследствии к сложным вопросам политики добавились ещё и экономические противоречия и прежде всего водно-энергетическая проблема.
В советское время между республиками поддерживался налаженный обмен водно-энергетическими ресурсами: Узбекская ССР поставляла в Таджикистан ГСМ к отопительному сезону, а оттуда получала горную воду в свою оросительную систему.
С распадом Советского Союза эта схема рухнула. Душанбе оказался не в состоянии платить рыночную, справедливую, по мнению узбекских контрагентов, цену за нефтепродукты и газ, что привело к сворачиванию поставок, росту задолженности и положило начало перманентному энергодефициту в РТ (особенно сильный энергетический кризис разразился в Таджикистане холодной зимой 2008 года).
В этих условиях в Душанбе задумались над развитием собственной генерации, провозгласив это стратегической государственной задачей. Прежде, чем отпускать воду от таящих ледников вниз по течению на нужды узбекской ирригации, было решено использовать её для вращения турбин местных гидроэлектростанций.
В середине 2000-х годов таджикское правительство реанимировало советский мега-проект Рогунской ГЭС на реке Вахш, строительство которой началось ещё в 1970-е годы, но было законсервировано после развала СССР.
Однако официальный Ташкент на перспективу появления в верховьях среднеазиатских рек одной из самых высоких в мире платин отреагировал крайне негативно.
Если в Таджикистане достройка Рогуна была возведена почти что в ранг национальной идеи, то в Узбекистане, напротив, признана угрозой национальной безопасности. Здесь опасались многого: нехватки воды во время наполнения водохранилища, сейсмической неустойчивости объекта, появления в руках соседей потенциально мощного рычага давления в виде возможности регулировать сток горных рек и т.д.
Ответные меры
С целью не допустить возведения ГЭС узбекское руководство пошло на жёсткие меры: против проекта была инициирована масштабная информационно-дипломатическая кампания и предприняты шаги по экономической изоляции РТ.
В Ташкенте воспользовались тем обстоятельством, что таджикская транспортная система с внешним миром связана через узбекскую инфраструктуру. Были взвинчены тарифы и введены дополнительные транзитные сборы для таджикских автомобильных и железнодорожных перевозок.
На отдельных направлениях (в частности, с ноября 2011 года с югом Таджикистана) железнодорожное сообщение полностью остановлено, а пути демонтированы.
Прекращены перетоки электричества по узбекским энергокоммуникациям между Таджикистаном, Туркменистаном и Казахстаном. Блокированы денежные переводы узбекских граждан в РТ.
Сюда же можно добавить визовый режим, отсутствие прямых авиарейсов, а также ужесточение правил приграничной торговли и пропуска через границу, включая сокращение числа КПП.
Наконец, с 2013 года узбекская сторона перестала поставлять в РТ природный газ, что нанесло удар по крупным таджикским предприятиям, таким как алюминиевых завод ТАЛКО, и потребовало от них экстренно переводить производство на уголь.
Как результат, взаимный товарооборот сторон обрушился почти до нулевых отметок. К 2015 году он опустился до 12-13 млн дол., хотя за десять лет до этого Узбекистан входил в тройку главных торговых партнёров РТ с оборотом 220 млн.
Усилилась транспортная изоляция Таджикистана, выросли цены на импорт и в целом был замедлен экономический рост республики. Главной же пострадавшей стороной в этой ситуации стали люди — граждане двух государств.
Тем не менее, не произошло главного — того, на что, собственно, были направлены узбекские ограничительные меры. Таджикское руководство, проявив завидное упорство, так и не отказалось от Рогуна.
Даже когда из-за позиции узбекского правительства от проекта отвернулись крупные иностранные инвесторы, в Душанбе решили достраивать станцию своими силами.
Стало понятно, что ситуация зашла в тупик для обеих столиц и вместо показательного пренебрежения интересами друг друга необходимо вновь выстраивать диалог.
Начало ему было положено первым после шестилетнего перерыва визитом президента Ислама Каримова в Душанбе в сентябре 2014 года, куда он прибыл для участия в саммите ШОС.
Здесь узбекский лидер обсудил во время личной встречи накопившиеся проблемы со своим таджикским коллегой. Вслед за этим возобновились контакты на уровне межправительственных рабочих групп, спала острота полемики в государственных СМИ и постепенно начал восстанавливаться товарооборот.
Однако следует признать, что за прошедшие с того времени два года, кардинально положение дел между странами всё же не изменилось. Оно, скорее, просто перестало ухудшаться, но взаимоприемлемых решений сложных вопросов пока не найдено и ожидаемого прорыва в отношениях не произошло.
Намерения к диалогу
И вот сентябрь 2016 года. Руководитель МИД Узбекистана Камилов передаёт в Душанбе послание исполняющего обязанности президента страны Шавката Мирзиёева.
В нём политик, которому прочат победу на предстоящих в декабре этого года президентских выборах в РУ, выражает уверенность в возрождении дружественных и добрососедских отношений с Таджикистаном.
Вновь возникает вопрос: а возможно ли по-настоящему такое возрождение в текущих реалиях или мы наблюдаем не более чем очередную демонстрацию намерений.
Однозначно ответить на этот вопрос непросто. С одной стороны после смерти Каримова появилась возможность начать переговоры с таджикским правительством в своём роде "с чистого листа".
Ведь во многом контакты ранее были затруднены имевшим место, по мнению многих региональных экспертов, межличностным конфликтом Каримова и Рахмона.
С другой стороны, если присмотреться, то у власти в Узбекистане пока остаётся всё та же команда, которая занималась формулированием и проработкой прежней политики на таджикском направлении.
Принципиально и то, что со сменой лидера в Узбекистане фундаментальные противоречия между соседями никуда не делись. Ташкент не менял позиции по водно-энергетической проблеме, а Душанбе планирует осенью в рамках рогунской стройки перекрыть русло Вахша.
Нет заметного продвижения и по вопросу о границе. Чтобы сдвинуть с мёртвой точки переговоры по этим темам нужны время, реальная политическая воля и готовность к компромиссам.
Ранее такие качества были несвойственны сторонам. Скорее всего, быстрых уступок не будет и теперь. Ведь в общественном мнении двух стран в лице друг друга сформирован чуть ли ни образ врага, уступать которому "по воде и территории" неприемлемо.
Что можно сделать прямо сейчас
Правда, накопилось и множество менее острых проблем, решение которых вполне может стать трамплином к развитию таджикско-узбекских отношений.
Большинство населения и бизнес будут, безусловно, приветствовать возобновление авиасообщения и нормального транзита, восстановление естественной торговли, отмену виз, разминирование границ. Осуществим отказ от враждебной пропаганды и поддержки оппозиционных групп. По многим из названных направлений работа силами межправительственной таджикско-узбекской комиссии уже ведётся.
В целом же можно сказать, что возник благоприятный момент для "перезагрузки" таджикско-узбекских отношений. Упустить его было бы непозволительной роскошью не только для Душанбе и Ташкента, но и для их "больших" партнёров в регионе.
Россия и Китай как никто заинтересованы в нормализации контактов Таджикистана и Узбекистана, поскольку их затянувшееся противоборство неблагоприятно влияет на всю региональную безопасность и экономику, в т.ч. осложняют климат в межгосударственных объединениях.
В этой связи для Москвы и Пекина нужно перестать делать вид, что они не замечают таджикско-узбекский конфликт, и более активно стимулировать наметившееся сближение соседних стран. Как показал визит Камилова в Душанбе, шаг в правильном направлении сделан. Теперь всем заинтересованным сторонам важно не отступать и не топтаться на месте.
