ДУШАНБЕ, 11 мая — Sputnik, Рубен Гарсия. После того как в 2016-м Иран пошел на уступки по ядерной программе и США сняли часть санкций, многие надеялись, что Таджикистан и Иран станут политически сближаться и расширять экономическое сотрудничество.
Однако этого не произошло. Напротив, в отношениях между странами в последнее время чувствуется некоторая напряженность.
Таджикистан активно сближается с заклятым недругом Тегерана — Саудовской Аравией, стараясь привлечь в страну нефтяные деньги шейхов. А недавно на встрече Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Астане РТ, вопреки ожиданиям, не стал активно поддерживать инициативу привлечения Ирана к более тесной работе в рамках Организации.
В свою очередь правительство Ирана почти не инвестирует в таджикистанскую экономику и вообще дипломатически все дальше дистанцируется от РТ. К примеру, конце апреля глава МИД Ирана отправился в турне по государствам Центральной Азии. В ходе поездки министр посетил Туркменистан, Кыргызстан и даже заехал в Грузию, но в Таджикистан так и не приехал.
Коррупция и оппозиция
Существует несколько причин охлаждения отношений между двумя, казалось бы, очень близкими странами.
"Иран сыграл определенную роль в выработке консенсуса во время гражданской войны в Таджикистане. Но отношения все равно оставались непростыми, по крайней мере последние лет 10. Во многом из-за того, что путем политического давления от власти в республике отстранили группировки, на которые ставил Иран после войны", — считает эксперт Института Ближнего Востока, иранист Николай Кожанов.
Речь идет конкретно об оппозиционной Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ).
Напомним, что 17 сентября 2015 года Генпрокуратура РТ подтвердила задержание 13-ти членов ПИВТ, в том числе и высшее руководство, по подозрению в преступных связях с экс-замминистра обороны Абдухалимом Назарзода.
В иске генпрокурора о признании партии террористической говорится, что руководство ПИВТ планировало осуществить в стране вооруженный переворот: захватить аэропорт, студии телеканалов, правительственные здания.
Руководитель партии Мухиддин Кабири, вероятно, предчувствуя такой поворот событий, заранее покинул страну.
И вот на фоне произошедшего в конце 2015 года в Тегеране проходит исламская конференция, на которую иранская сторона пригласила скрывающегося Кабири.
Разумеется, власти республики восприняли это как оскорбление и выразили протест. По признанию российской стороны именно то, что Душанбе подозревает руководство страны в укрывательстве видного оппозиционера, повлияло на позицию РТ на апрельской встрече ШОС.
Однако свои претензии к Таджикистану есть и у властей Ирана. Связаны они с теневыми схемами богатейших иранских предпринимателей.
В декабре 2013 года полицией был арестован миллиардер Бабак Занджани, которого обвиняли в участии в коррупционных схемах, нанесших ущерб экономике в размере $2,7 миллиарда. Бизнесмена даже приговорили к смертной казни через повешение, но позже приговор отменили.
Проблема в том, что, по мнению иранской стороны, большая часть суммы якобы была переведена через Национальный банк Таджикистана. Представители исламской республики уже не раз заявляли, что в карманах таджикских банкиров осели семизначные суммы.
Чиновники РТ данные обвинения в пропаже денег, разумеется, отвергают.
Данный коррупционный скандал лишь усилил взаимное недоверие между высшим руководством двух стран.
Битва за влияние
Есть и более прагматичные причины, также связанные с деньгами, в силу которых дружба между Душанбе и Тегераном проходит проверку на прочность.
Иран, всегда рассматривавший Таджикистан как сферу своего культурного влияния в лучшие годы пытался расположить к себе руководство РТ деньгами: создавались инвестиционные фонды, продумывались масштабные культурные проекты типа совместного празднования Навруза.
"В течение последних 10 —15 лет Иран принимал ряд шагов навстречу РТ, инвестировал, пока это позволяла его экономика, даже хотел ввести безвизовый режим в одностороннем порядке. Но все попытки натыкались на молчаливую настороженность властей республики", — пояснил Кожанов Sputnik Таджикистан.
Что, в общем-то, неудивительно: руководство страны небезосновательно опасалось настойчивого вмешательства исламской республики во внутренние дела государства и превращения РТ в сателлита Тегерана, чьи внешнеполитические амбиции становились все больше.
В худосочные годы мирового финансового кризиса у иранцев уже не было свободных денег, дабы вкладывать их в экономику Таджикистана. И тут на сцену ожидаемо вышел главный ближневосточный соперник персов — саудиты.
Аравийские шейхи на словах готовы инвестировать в инфраструктуру страны. Так, в январе 2017-го спикер парламента РТ Шукурджон Зухуров встречался с королем Салмоном ибн Абдулазизом Аль Саудом. И нефтяной монарх сообщил о готовности предоставить долгосрочный кредит для завершения строительства самого важного объекта гидроэнергетики страны — Рогунской ГЭС.
В то же время официальный Эр-Рияд, вероятно, очень бы хотел добиться максимального разрыва отношений между Ираном и Таджикистаном, хотя вслух это, понятное дело, никто не произносит.
"Сейчас на Ближнем Востоке есть две силы — саудиты и шиитский Иран, между которыми идет соперничество во всевозможных сферах. Причем даже в тех странах, где нет никаких горячих точек. Идет политическая и идеологическая борьба. И Саудовская Аравия старается уменьшить политическое влияние Тегерана", — отмечает старший научный сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока РАН, профессор Владимир Сажин.
На сегодняшний день общекультурные связи, общность истории — это то единственное, что действительно сильно связывает Таджикистан и Иран. Правда, эксперты справедливо говорят о том, что культурная близость, увы, не является залогом крепкой политической дружбы. История таджикско-иранских взаимоотношений последних десятилетий лишний раз это доказывает.
"Сразу после распада СССР у руководства Ирана была некая эйфория по поводу возвращения культурного и политического влияния, утраченного во время Союза. Но железный занавес стоял слишком долго, и очень скоро иранцы поняли, что имеют дело с другим, совершенно новым обществом, которое, конечно, помнит культурную связь двух народов, но она уже не является доминирующей", — отмечает Николай Кожанов.
Однако о существенном отдалении Ирана и Таджикистана говорить пока не стоит.
У двух государств хватает точек соприкосновения для успешного развития партнерских отношений. Это инфраструктурные проекты: Иран проявлял определенный интерес к Айнинской ГЭС, но из-за финансового кризиса не смог приступить к работе. Сейчас стороны, возможно, снова могут начать работу над гидроэлетростанцией.
А в конце 2016 года RAI (Железные дороги Ирана) начали переговоры по прокладке путей между Ираном, Туркменистаном, Таджикистаном и Казахстаном до Китая. В рамках проекта Таджикистану уже обещана немалая сумма на реализацию своего участка — от $3,2 до $3,5 миллиарда.
