Мне не нравятся "Пусть говорят" и подобные ток-шоу, потому что на современном телевидении пропала искренность, а реплики герои произносят по сценарию. Громкие скандалы почти всегда срежиссированы, и даже аплодисментами зал взрывается, только когда загорается табло.
А ведь когда-то все было по-другому…
Клакер (фр. claqueur, от claque — хлопок ладонью) — человек, который занимается созданием искусственного успеха или, если надо, провала артиста или даже целого спектакля. …В тот день он пришел в мою теплую каморку декоратора, как всегда, незаметно. На плитке уже кипел чайник, а в воздухе витал аромат высушенных апельсиновых корок, предусмотрительно оставленных после новогодних праздников. Мы с ним очень часто пили чай молча, но в тот раз он был непривычно откровенен. Наверное, потому, что у меня был припрятана бутылочка коньяка. "Мо-о-о-ре, — старик растягивал слова и ставил точки хрипящими паузами. — Сделать море своим зрителем еще не искусство, но уже ремесло. Море может стать вашим отражением, а может не оставить от вас и следа".
Он барабанил костяшками по старой советской трибуне, и его тонкие морщинистые пальцы словно терялись в текстуре потрескавшейся краски. Эти руки я помню до сих пор. Старик был моим другом — 40 лет назад он пришел к нам в театр и предложил купить его аплодисменты, для убедительности звонко хлопнув фалангами правой руки по раскрытой ладони левой.
Тонкий театрал и психолог, он с удивительной точностью чувствовал зал, ловил настроение и угадывал мгновение, когда нужно было сделать свой "волшебный" хлопок. Зрители взрывались аплодисментами. Теперь же его сухие пальцы слегка дрожали, обвивая граненый стакан с коньяком. Старик выпивал четверть, закладывал дольку лимона под небо и продолжал: "Научитесь молчать наедине с морем. Хранить тишину, сомкнув губы и пережевывая мысли, как камешки Демосфена. Молчать до скрежета зубов, до терпкой вязкости во рту, до полной потери языка, лишая его даже мышечной памяти. Чувствуете? Теперь дышите…".
…Наш провинциальный театр быстро набирал популярность. Старик (в ту пору и не старик совсем) занимал центральные места в зале, разучивал партитуры со своей клакой и с нескрываемым удовольствием дирижировал невидимым спектаклем. Молодая любовница умело выдерживала накал зрительских эмоций, выкрикивая "Браво" и рукоплеская актерам в особо сложные "глухие" моменты пьесы.
Особым талантом было — ловко подобрав атласное платье, резко вскочить с кресла, подняв в едином порыве соседей, и через секунды заставить зал затаить дыхание… "Теперь дышите. Диафрагма — новое сердце, отбивающее ритм вашего дыхания. Диафрагма впрыскивает кислород, наливает ваш голос низким и звучным тембром, задает речи уверенный и вызывающий доверие темп".
Голос старика не был менторским или пижонским. Хриплая, уставшая его речь зависала в воздухе сигаретным дымом и оседала в голове. Лет 25 назад его роман с театром закончился. Его руки и голос купил за хорошие деньги мужчина в малиновом пиджаке, чтобы "погасить" звезду одной известной примы и зажечь молодое дарование — свою модельной внешности жену.
Но теперь хлопки раздавались невпопад, вырывались нервные смешки, а девушка в атласном платье могла покинуть зал прямо во время спектакля, в едином порыве уводя соседей. Через несколько лет мужчине в малиновом пиджаке прострелили голову и город отвернулся от уже постаревшего клакера.
Спустя годы его видели на центральной площади во время митингов, он размахивал флагом несуществующей страны и хлопал "временщикам". Также он гнал людей на выборы, выезжая в регионы на стареньком "рафике", и ненавидел свой голос, вдребезги бьющийся о динамики громкоговорителя. И вот сейчас он — глубокий старик, окруженный своими учениками с курсов ораторского мастерства. И только он знает, что никакое это не мастерство, так, ремесленничество. А искусство — это волшебный хлопок, хлопок клакера… "Ста-а-а-а-а-рость, — старик растягивал слова и ставил точки хрипящими паузами. — Старость — это когда море больше не отражается в твоих глазах". Я все-таки запомню этот день, это синее небо, изумрудное море и его ставшие бесцветными, грустные до боли глаза…
