Напомним, что до 2024 года развитие российской ветроэнергетики уже определено: в рамках конкурса отбора мощностей были разыграны почти все будущие ветроэлектростанции (свыше трех ГВт — примерно полтора процента от мощности всей энергосистемы), строительству которых будет оказана поддержка через отчисления со всего энергорынка (совсем незначительный объем для отбора остался на текущий год — осталось разыграть всего 75 мВт со сдачей объектов в 2024 году).
Сейчас установленная мощность ветряков в России — 220 МВт, из них значительная часть "приплыла" вместе с Крымом (суммарно на 85 МВт).
Кроме того, существует некоторое количество небольших ветропарков, в том числе и в изолированных энергорайонах. Классические промышленные ветропарки появились в России (не считая крымских) только в прошлом году, когда последовательно были запущены два объекта в Ульяновской области, на 35 МВт (фактически первый промышленный ветропарк начал работу в январе 2018 года) и 50 МВт (сдан в конце 2018 года). Несколько новых ветропарков находятся на различной стадии строительства.
Выплаты генераторам возобновляемых источников энергии (ВИЭ), служащие основой выручки продавцов, основаны на договорах о предоставлении мощности (ДПМ), как в случае тепловой генерации. В рамках ДПМ владелец электростанции получает гарантированную доходность своих инвестиций в строительство станции.
Критики часто указывают, что применять договоры о предоставлении мощности к ВИЭ нелогично, поскольку ветряк поставку мощности в определенный момент времени гарантировать не может.
Тем не менее именно такую структуру выбрали в свое время для первичной поддержки отрасли. Но сейчас, хотя многие лоббисты ВИЭ настаивают именно на этой модели, воспроизводить ту же схему было бы неразумно.
Крайние меры: Саудовская Аравия готовит мощный удар по доллару
Одновременно было бы неправильно и полностью отказаться от поддержки (то есть просто предложить ВИЭ-генераторам продавать электроэнергию на рынок). И потому, что хоть какая-то поддержка необходима для развивающейся отрасли, а главное — потому, что структура энергорынка в России такова, что стоимость электроэнергии для конечного потребителя состоит из двух компонент — собственно цены электроэнергии и стоимости мощности. И хотя гарантированной мощности ВИЭ не выдают, было бы неправильно ставить эти станции в заведомо неравные условия с другими генераторами.
Какой будет поддержка качественно и количественно — вопрос открытый. Можно надеяться, что объемы ее кратно снизятся по сравнению с текущим режимом. В любом случае нужно отметить, что на рынке ветряков уже возникла конкуренция.
Да будет свет: прекратятся ли отключения электричества в Душанбе
Образованы три консорциума с участием иностранных партнеров, которые, конкурируя, понижают минимальную стоимость установленной мощности. В результате на конкурсном отборе 2018 года этот показатель снизился с 110 тысяч рублей до (для некоторых объектов) 60 тысяч рублей за кВт установленной мощности.
Как следствие, снизится и конечная стоимость электроэнергии, но все равно она оценивается в лучшем случае в семь рублей за кВт-ч. И это без сетевой составляющей.
Для сравнения: цены на электроэнергию для конечных потребителей находятся на уровне 4-5,5 рубля, но сюда входит и сетевая компонента, которая составляет около половины конечной цены. И, кстати, в эти пять рублей включена и оплата тех самых дорогих капитальных затрат на ветряки, которые берутся со всего рынка.
Другими словами, энергия ветряков остается в разы дороже традиционной энергетики и при этом ветряк не гарантирует выдачу мощности по запросу.
Апологеты ветроэнергетики указывают, что после того, как все инвестиции окупятся, ветряк будет производить почти бесплатную энергию.
Но и это не совсем так. Например, по оценкам Российской ассоциации ветроиндустрии, очевидного лоббиста отрасли, соответствующие текущие затраты на обслуживание составляют 1500-3000 рублей за кВт в год.
С учетом типового коэффициента использования установленной мощности в 27% (ведь ветряк работает не все время) получим 0,6-1,2 рубля за кВт-час выработанной энергии. И это только признанные операционные, текущие затраты! Верхняя граница этого диапазона больше топливных затрат на газ на тепловых ТЭС. То есть ветряки по операционным затратам окажутся выгоднее только в случае резкого, в разы, повышения цен на газ. Но этот сценарий пока не рассматривается как вероятный.
Собственно, в ряде стран ветровая энергия уже дешевле традиционной газовой генерации именно за счет дорого газа. Но в России должно произойти что-то совсем маловероятное, чтобы полная стоимость электроэнергии из двух источников сравнялась.
Путин запустил две тепловые электростанции в Крыму
При этом потенциал снижения капитальных затрат для ветростанций уже ограничен. Дешевле энергию ветра можно сделать, снижая гарантированную норму доходности (сейчас это 12%) инвестиций.
Не менее важны вопросы долгосрочного прогнозирования.
Во-первых, в каких объемах нам в принципе нужна ветроэнергетика. Неслучайно все громче раздаются голоса тех, кто считает, что потенциал использования ветроэнергетики нужно ограничить удаленными районами, отключенными от единой энергосистемы. В ряде случаев в таких районах задействуются и дизель-генераторы, поэтому и использование ветряков становится оправданным.
Цифровизация СНГ, или Как не прозевать технологическую революцию
Во-вторых, и это, может быть, главное: чего же мы хотим достичь, продлевая поддержку ВИЭ, в том числе и в рамках единой энергосистемы.
Здесь появляются рассуждения об экспортном потенциале российских ВИЭ. Но на мировом рынке острая конкуренция. Очень сильны позиции китайских компаний, уже прошла серия слияний и поглощений в западных компаниях, ожидается дальнейшая консолидация рынка.
Считается, что только дальнейшее укрупнение позволит стабильно работать сектору "в безубыток".
Необходимость укрупнения объясняется и тем, что велики расходы компаний на создание новых моделей ветряков. В нашем же случае есть связка "электроэнергетическая компания — иностранный технологический партнер-производитель".
Локализация компонент ветроустановки успешно ведется (для последних отборов необходимый уровень локализации — не менее 65%), но каким образом действующая схема приведет Россию к созданию собственного игрока на мировом рынке ветроэнергетики?
В плане технологического развития в контексте формирования новых моделей ветряков отрасли мы остаемся заложниками партнерства с конкретными иностранными компаниями.
Недавно мы обсуждали еще две отрасли, в которых идет локализация оборудования, обретение собственных компетенций — это газовые турбины большой мощности и оборудование для крупнотоннажного сжижения газа.
Здесь тоже все происходит через создание консорциумов с иностранцами и также до конца неясно, когда Россия сможет стать полностью независимой в этой сфере. Хотя базовые компетенции в области турбин и СПГ у нас несомненно выше, чем в ветроэнергетике. Но ключевое отличие в том, что в турбинах и СПГ у нас есть огромный собственный рынок, поэтому даже действующая схема Россию вполне устраивает.
А вот что мы будем делать с отраслью ветроэнергетики, если для собственных нужд она в больших объемах не нужна, а на внешнем рынке нас совсем не ждут, по крайней мере, не в качестве одного из цехов глобальной корпорации, а в качестве производителей, независимых от иностранных партнеров?
На все эти вопросы хотелось бы получить понятные ответы перед новым этапом поддержки отрасли, которая уже обходится энергорынку недешево: утвержденная программа поддержки ВИЭ до 2035 года приближается к 2,5 триллиона рублей.
Для сравнения: господдержка на создание собственных газовых турбин большой мощности — семь миллиардов рублей.
