ДУШАНБЕ, 29 окт — Sputnik, Даниил Низамутдинов. Францию снова потрясли ужасные события. В четверг утром 25-летний мужчина ворвался в базилику Нотр-Дам в Ницце обезглавил женщину ножом, а затем ранил еще двух прихожан. Преступника сумели задержать, он оказался, как сообщили власти, радикальным мусульманином.
Инцидент стал не первым во Франции за этот месяц. Две недели назад неподалеку от Парижа 18-летний парень Абдулах Анзоров обезглавил преподавателя истории Самюэля Пати, который показал ученикам на уроке карикатуры из Charlie Hebdo на пророка Мухаммеда.
Власти усиливают борьбу с исламизмом. Что привело страну в такую ситуацию и почему проблема мусульманского радикализма выходит на передний план, разбиралось РИА Новости.
Террористы: кто и откуда
В Ницце погибли трое, несколько раненых. Как передает Рейтер, одну женщину обезглавили. Атаковавшего задержали. По словам мэра города Кристиана Эстрози, он твердил "Аллах акбар", что указывает на теракт. Напавшего на полицейских в Авиньоне застрелили.
Это далеко не первые жестокие преступления на почве исламского радикализма, совершенные во Франции в последнее десятилетие.
Расстрел школы в Тулузе (2012), нападение на редакцию Charlie Hebdo (2015), атака на театр Bataclan и рестораны в Париже (2015), теракт на Английской набережной в Ницце (2016), казнь священника в Сент-Этьен-дю-Рувре (2016), многочисленные покушения на полицейских — вот неполный перечень.
Обобщенный облик террориста таков: молодой мусульманин, житель бедных пригородов, приехавший из Северной Африки или потомок иммигрантов. В ряде случаев преступники открыто демонстрировали связи с запрещенными террористическими организациями или были уличены в них.
На протяжении нескольких десятилетий страны Западной Европы активно принимали у себя беженцев и иммигрантов из мусульманских стран. Малоимущие люди селились в пригородах, где с годами неизбежно повышался уровень преступности. Многие пригороды Парижа, Марселя, Ниццы, Страсбурга и других французских городов постепенно превратились в гетто, где царят преступники, наркодилеры и торговцы оружием. Это "зоны вне права", районы беззакония, которые не то что обычные граждане объезжают стороной — туда боится сунуться полиция.
Для примера: в начале октября в Шампиньи-сюр-Марн в десяти минутах езды от Парижа уже не первый раз в этом году несколько десятков человек атаковали полицейский участок: десять минут они обстреливали здание градом пиротехники, пытались выломать двери и разбили несколько автомобилей на парковке. Полицейские отсиживались внутри.
Разумеется, власти и сами несут ответственность за возникновение и существование этих "горячих" кварталов, поскольку долгие годы попросту закрывали глаза на то, что там происходит, или отделывались косметическими мерами. Так, после нападения на комиссариат полиции, кроме громких заявлений, решили взять под контроль... торговлю пиротехникой. А задержали в итоге лишь одного подозреваемого, хотя на место происшествия даже министр внутренних дел выезжал.
Безработица, материальная необеспеченность, замкнутая этническая среда и социальное неравенство подталкивают молодых людей к протесту. На этой почве и цветет французский радикализм, поскольку некоторые канализируют протест через свою мусульманскую идентичность, чему активно помогают радикальные имамы.
Безусловно, нельзя навешивать ярлыки на всех. Маргиналов меньшинство, однако зачастую именно агрессивное меньшинство задает тон в плотной общине.
Боевая подготовка
Еще в девяностые годы во Франции появились радикалы, которые ездили воевать за границу, например в Чечню. Власти закрывали на это глаза, потому что в той или иной степени поддерживали сепаратистов.
В 2005-м полыхнуло уже в самой Франции. Шокирующие кадры массовых беспорядков в пригородах потрясли весь мир: погромы, поджоги, атаки на полицию не стихали две недели.
В следующем десятилетии — новая волна: молодых французов активно вербовали для боевых действий в Ираке и Сирии. Только по официальным данным в зоны конфликта отправились сотни французских джихадистов: там они проходили военную подготовку и участвовали в боях. Некоторые вернулись — как, например, участники терактов 13 ноября 2015 года в Париже, в результате которых погибли 130 человек.
Суть проблемы власти осознали достаточно давно: и при Николя Саркози, и при Франсуа Олланде пытались запускать проекты, направленные на интеграцию, дерадикализацию исламской молодежи. Однако эти начинания по большей части провалились: то ли масштаб проблемы недооценили, то ли было слишком поздно, то ли меры нужно было принимать иные.
Теперь пришла очередь Эммануэля Макрона: за несколько дней до убийства учителя президент выступил с громким призывом оградить французских мусульман от иностранного влияния, усилить борьбу с экстремистами и построить в стране "просвещенный ислам". А министр внутренних дел Жеральд Дарманен объявил войну "врагам Республики".
Суть намерений Макрона
Часть исламского населения страны обособилась под влиянием проповедников и все дальше отстраняется от традиционных республиканских ценностей, замыкаясь в рамках общины с ее жесткими религиозными и культурными практиками.
Для усиления борьбы с этой формой "сепаратизма" правительство должно к декабрю подготовить соответствующий законопроект.
В частности, власти хотят запретить домашнее образование и обучение в нелегальных школах, зачастую контролируемых экстремистами.
Вместо этого планируется ввести обязательное обучение в республиканских школах для детей с трех лет. Государственный контроль за частными школами усилят.
Указывают на недопустимость "конфессиональных" меню в столовых учебных заведений, отдельных бассейнов для женщин и других общинных практик.
Собираются усилить контроль за финансированием мечетей и некоммерческих организаций. Имамов готовить внутри страны по утвержденной программе, а иностранных проповедников, подозреваемых в продвижении идей салафизма и ваххабизма, — выслать вместе с другими радикалами.
Опасность нарастает
После убийства преподавателя власти демонстрируют решительность: объявили о роспуске нескольких распространявших радикальную пропаганду мусульманских ассоциаций, закрыли мечеть города Пантен, которая опубликовала видео с призывами против Самюэля Пати. Сообщили о депортации 231 подозреваемого в экстремизме иностранца.
Достаточно ли этого? Известный своими правыми взглядами журналист и писатель Лоран Обертон считает, что однозначно нет. По его словам, высылка двух сотен радикалов — "это просто смешно", и вообще непонятно, почему до сих пор они спокойно находились в стране, если на них давно завели досье. При этом убийца Самюэля Пати никогда не был под наблюдением.
"С того момента, как во Франции появились люди, готовые умирать во имя своей идеологии, горячие линии, разного рода пакты и другие подобные меры недостаточны. Мы столкнулись с очень тяжелой проблемой, которая приобрела огромный размах", — говорит он.
"Сожжение Макрона" и флага США: протест у посольства Франции в Тегеране - фото
По мнению писателя, ситуацию надо рассматривать глобально, она давно стала критической. Терроризм — лишь симптом, побочный эффект повседневного насилия. С радикализацией надо бороться комплексно и на корню: это касается и контроля за миграцией, и работы в школах, и решения социальных проблем, и жесткой борьбы с преступностью.
Обертон опасается, что во Франции совсем скоро может произойти настоящий социальный взрыв и начнется хаос. Способствует этому и текущее положение дел с коронавирусом. Весной эпидемия привела к панике и пустым полкам в магазинах. Повторный карантин на неопределенный срок спровоцирует сильнейший кризис в экономике, и это в первую очередь ударит по малообеспеченным семьям.
"Представьте, например, новую вспышку насилия в пригородах, как в 2005-м, только с учетом возросшей террористической угрозы и полиции, совершенно не готовой к этому", — указал он.
Традиционная толерантность
Лоран Обертон также отмечает, что борьбе с исламизмом мешает возведенная в абсолют толерантность, навязанная в том числе и властью. Поскольку в угоду этой идеологии не принято и фактически запрещено называть вещи своими именами: ведь преступник не имеет национальности. Стоит только сказать лишнее, сразу станешь нерукопожатным: тебя моментально подвергнут остракизму, заклеймив крайне правым, исламофобом и расистом.
"Сегодня, высказываясь о свободе слова, ситуации на Ближнем Востоке или даже французской истории, мы уже не можем говорить напрямую то, что думаем. Проблема чрезвычайно глубока, и пока нам не хватит смелости решить ее в корне, у нас нет никаких шансов", — уверен писатель.
Преподаватель и эссеист Жан-Поль Бригели тоже возмущается тем, что, например, учителя во Франции зачастую прибегают к самоцензуре и стараются уходить от опасных и неудобных тем, в частности, религии. Причем не только в неблагополучных пригородах.
"Сначала не следовало упоминать теорию эволюции Дарвина, оскорблять пророка или просто говорить об исламе. Сегодня мы подвергаем цензуре таких авторов, как Вольтер, потому что он написал "Фанатизм, или Пророк Магомет". Это скатывается уже к урокам физкультуры с требованиями отдельных раздевалок для обрезанных и необрезанных учеников. Я уже не говорю об отдельных бассейнах для девочек", — сказал Бригели.
По его словам, на этом поле Республика с ее светским подходом постоянно отступает. А убийство Самюэля Пати серьезно ухудшит ситуацию. "Это еще один сигнал преподавателям, многие из которых и так напуганы до смерти: "Не говорите того или этого, если не хотите, чтобы такое произошло с вами". А ведь это и так не та профессия, представители которой излучают храбрость", — добавляет он.
По его мнению, проблемой жестко и решительно должны заниматься как в сфере образования, так и правоохранительные органы. "Нужно, чтобы МВД и Минюст делали свое дело. Надо положить конец сверхтерпимости. Во Франции тысячи иностранных радикалов, которых следует немедленно выслать из страны. Думаете, Саудовская Аравия или Алжир стали бы терпеть такое у себя? Франция для исламистов — тютя. И с этим надо заканчивать", — подчеркнул преподаватель.
Все же он еще сохраняет какой-то оптимизм, но прекрасно осознает слабость французских элит. Однако серия убийств, совершенных 29 октября, просто не оставила выбора властям: необходимость решительных действий давно перезрела.
