https://tj.sputniknews.ru/20250921/prichiny-voennogo-prisutstviya-tajikistan-russia-1071373405.html
Три причины военного присутствия России в Таджикистане
Три причины военного присутствия России в Таджикистане
Sputnik Таджикистан
Находящаяся в республике 201 РВБ и другие военные объекты России влияют на вопросы, выходящие далеко за пределы простых оборонных задач
2025-09-21T14:45+0500
2025-09-21T14:45+0500
2025-09-21T15:07+0500
аналитика
россия
таджикистан
армия и вооружение
201-я рвб в таджикистане
https://cdnn1.img.sputnik.tj/img/07e9/05/09/1067294129_0:160:3074:1889_1920x0_80_0_0_f37e5d15eb9756bbca16a38f3301feb8.jpg
ДУШАНБЕ, 21 сен — Sputnik. Недавнее заявление властей Армении, что Ереван не рассматривает возможность вывода российской военной базы со своей территории и даже не обсуждает этот вопрос на правительственном уровне несмотря на все сложности в диалоге с Москвой, вновь оживило дискуссию о задачах зарубежных военных объектов России.Что касается Таджикистана, то российское военное присутствие всегда было одним из наиболее важных вопросов в отношениях двух государств.Он актуализировался после признания правительства талибов* как соседями Таджикистана, так и Россией с Китаем. В этом контексте уместно вспомнить, какие геополитических факторы обуславливают присутствие 201-й РВБ в республике с точки зрения гарантий безопасности.Афганистан затихший, а не мирныйПосле признания талибов* одновременно всеми ближайшими соседями и главными торговыми партнерами Таджикистана, в таджикском информационном сегменте начались дискуссии о том, какими будут дальнейшие шаги Москвы. Ведь именно фактор политической и военной нестабильности по ту сторону Пянджа на протяжении десятилетий был главным аргументом Кремля для военного присутствие в регионе. Кое-кто из экспертов и комментаторов в сети подчеркивал, что если власти России признают талибов*, то значит они перестанут угрожать безопасности соседа и соответственно в российских войсках нет необходимости?Однако такой подход сам по себе не корректен. Во-первых, влияние талибов* в Афганистане не такое твердое и всеобъемлющее, как хотелось бы продемонстрировать Кабулу, поскольку на территории страны до сих пор находятся огромное количество террористических группировок угрожающие безопасности Центральной Азии. Самый очевидный и реальный пример – это террористическая группировка "Джамаат Ансарулла"**, по большей части состоящая из уроженцев Таджикистана и этнических таджиков Афганистана, перешедших на сторону талибов*.Группировку не случайно называют "таджикским Талибаном*", поскольку ее члены не скрывают враждебного отношения к властям республики. Более того, после падения проамериканского правительства, именно боевиков "Джамаата"** отправили на охрану северных границ Афганистана в попытке угрожать или оказать давление на официальный Душанбе, крайне негативно относившихся в 2021-2022 годах к новой власти.И хотя "Джамаат Ансарулла"** формально является союзной группировкой внутри новой власти Афганистана, это не значит, что лояльность боевиков Кабулу вечная и безграничная – то есть открыто враждебная Таджикистану вооруженная группировка пусть затихла, но никуда не исчезла.Во-вторых, сама по себе угроза, исходящая от Талибана*, сохраняется именно в силу многочисленности различных групп влияния внутри самой организации. Конечно, и все соседи Таджикистана в Центральной Азии, и Россия и Пекин в достаточно дипломатичной и приветственной форме признали власть талибов* в Афганистане - просто потому, что нынешнее поколение руководителей группировки показало себя куда сговорчивее и адекватнее радикалов из 90-х, развязавших кровавую войну в Афганистане в середине 1990-х и ответственных за наиболее страшные теракты в стране или уничтожение древней статуй Будды в Бамиане – то есть именно тех деяний, благодаря которым талибы* и получили столь сомнительную репутацию религиозных фанатиков и террористов.Но едва ли правительства стран, признавших режим талибов*, могли легко забыть опыт прошлых десятилетий. А потому втайне сохраняют осторожность – ведь никто не гарантирует, что в результате возможных внутренних споров внутри организации к власти не придут новые, недоговороспособные радикалы, готовые развязать войну с соседями.Еще один свежий повод с осторожностью относиться к афганскому соседу – недавнее задержание у таджикско-афганской границы российского ученого, этнографа Святослава Кавернина. Как сообщил после освобождения сам исследователь, проведя в заключении без объяснения причин более месяца, допрашивавший его сотрудник разведки талибов* прямо говорил, что Россия не друг Афганистану и не стоит иметь серьезных дел с Москвой, потому что там у власти кафиры-неверные. Для сторонних наблюдателей это весьма красноречивое свидетельство того, как думают многие функционеры Талибана*.Дипломатии нет, выгода есть: экономические отношения Душанбе и Кабула сегодня и завтраВ этом смысле военное присутствие России является сдерживающим фактором для претензий талибов* по отношению к региону. Вспомним тот факт, что талибы* при первом своем нахождении у власти во второй половине 1990-х и начале 2000-х гг., заявляли о необходимости джихада в регионе и формирования исламских государств.Но и в не столь отдаленном прошлом, уже вскоре после своего прихода к власти в 2021 году талибы* не раз делали заявления, затрагивающие вопросы безопасности Таджикистана. Так, например, 2 августа 2022 года, как передала афганская газета "Хаште субх", один из командиров группировки заявил о возможности перехода афганских сил границы Таджикистана и его взятии под контроль.Так что даже если сейчас у власти в Кабуле находятся достаточно адекватные талибы*, поддержка 201-й РВБ и постоянные армейские учения российских и таджикских военных должно остудить горячие головы, на случай если на смену адекватным придут радикальные "ястребы".Гарантия спокойствияВнутренняя стабильность является одним из наиважнейших забот любого из центральноазиатских правительств. Мрачные примеры насильственной смены власти в 90-х, а в Кыргызстане – вплоть до 2020 года, убеждают власти республик, что подобные внутренние конфликты почти никогда не заканчиваются бескровно. Чаще – неизбежной гибелью людей и большими тюремными сроками.Хотя сейчас большинство стран Центральной Азии находятся на подъеме, вероятность внутренних волнений (часто подогреваемых зарубежными силами) по-прежнему сохраняется и может усугубиться социально-политическими проблемами, повышением радикализации общества и уязвимости перед экстремистскими и террористическими идеологиями.Иногда власти стран Центральной Азии не в состоянии полностью обеспечить свою внутреннюю стабильность и полагаются в этом вопросе на внешних партнеров. Ярким событием, подтверждающим данный тезис, являются январские события 2022 года в Казахстане. Начавшиеся тогда общественные беспорядки в Жанаозене на западе страны, перекинулись на другие города, такие как Алматы, Актау, Атырау, Уральск, Актобе, Шымкент, Кызылорду и другие.Казахстанские власти стремительно теряли контроль над ситуацией, что вынудило президента Токаева обратиться к странам ОДКБ, а главным образом – к России, предоставившей наибольший контингент воинских сил. Это событие отразило то, насколько непредсказуемой может быть обстановка даже в наиболее стабильных и экономически благополучных странах Центральной Азии.Что касается самого Таджикистана, напомним, что сразу после распада СССР и обретения независимости молодое государство столкнулось с кровопролитной гражданской войной, унесший сотни тысяч жизней. Тогда у новосформированного правительства не было достаточно многочисленных силовых структур, позволяющих обеспечить внутреннюю стабильность и безопасность в молодой республике, что привело к захвату столицы оппозиционными силами во главе с исламистской партией.Конечно, достижение мира в Таджикистане - это в первую очередь достояние консолидации внутренней власти, но следует также отметить и вклад российских военных в урегулировании конфликта. Так, в сентябре 1992 года в Таджикистане была сформирована Группа погранвойск России, много лет стаявшая на защите афганской границы, оберегая Таджикистан от вмешательства экстремистских группировок и дестабилизации хрупкого мира, установившегося в стране в конце 1990-х.Фактор "красного дракона"Китай сегодня играет огромную роль в Центральной Азии как заинтересованный игрок в сырье и логистическом потенциале региона, а также рассматривающая его с точки зрения обеспечения безопасности своих западных границ. В этом кольце Таджикистан, как страна обладающая природным богатствами, занимая стратегическое положение (особенно с точки зрения угроз со стороны Афганистана), приобретает для Пекина исключительную значимость.В Таджикистане действуют около 580 компаний с китайским капиталовложением, особенно в горнодобывающей отрасли. Например, СП "Зарафшан", где 75% акций принадлежат китайским инвесторам, занимается добычей и производством золота. В одной из важнейших экономических отраслей Таджикистана, в производстве цемента, активно работают компании с присутствием китайских капиталов, таких как "Чунгтсай Мохир цемент", "Хуаксин Гаюр цемент" и "Хуаксин Гаюр Согд цемент", производящие около 85% всего цемента в стране.В целом КНР имеет широкое присутствие в экономической сфере Таджикистана, что отражает ее большой интерес к ней. Китай является также главным кредитором Таджикистана, чей долг по недавним данным составляет более 700 млн долларов. Кредиты, по мнению некоторых экспертов, служили инструментом влияния, тем более – в условиях территориальных претензий, которые были у Пекина к своему соседу в 90-х и 2000-х.Речь идет о 28 тысяч квадратных километров на восточных высокогорных территориях Таджикистана. Разумеется, на такую сделку официальный Душанбе не пошел, однако в 2010 году стороны подписали соглашения о передаче КНР 1158 квадратных километров, который был ратифицирован в 2011-м парламентом. Этот договор, казалось бы, закрыл вопросы с границами в двусторонних отношениях, но после него не раз в китайских СМИ публиковались материалы с упоминанием указанных территорий, как исторически относящихся к землям Китая.Разумеется, ни о каком силовом притязании на территории Таджикистана речи не идет – Пекин и Душанбе находятся в максимально дружеских отношениях, да и с менее дружелюбными соседями угроза оружием - совсем не характерная тактика для Пекина. Единственное исключение – гипотетический сценарий военного конфликта с США из-за Тайваня, где КНР не стесняется играть мускулами.Однако, наличие большого государства, имеющего свои экономические и военные интересы в Таджикистане, даже для Китая является весьма важным ограничительным фактором, если речь заходит о завуалированных территориальных претензиях в соседних государствах.* - организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность** - признана террористической и запрещена в РФ и Таджикистане
https://tj.sputniknews.ru/20250810/genprokuratura-lidery-terorganizatsiy-1069855119.html
https://tj.sputniknews.ru/20250409/russia-tajikistan-manevry-poligon-kharb-maydon-1066910937.html
https://tj.sputniknews.ru/20250902/rahmon-xi-jinping-sozdanie-tsentr-informatsionno-tekhnologicheski-uslugi-1070798198.html
Sputnik Таджикистан
info@sputnik.tj
+74956456601
MIA „Rossiya Segodnya“
2025
Sputnik Таджикистан
info@sputnik.tj
+74956456601
MIA „Rossiya Segodnya“
Новости
ru_TJ
Sputnik Таджикистан
info@sputnik.tj
+74956456601
MIA „Rossiya Segodnya“
Sputnik Таджикистан
info@sputnik.tj
+74956456601
MIA „Rossiya Segodnya“
аналитика, россия, таджикистан, армия и вооружение, 201-я рвб в таджикистане
аналитика, россия, таджикистан, армия и вооружение, 201-я рвб в таджикистане
Три причины военного присутствия России в Таджикистане
14:45 21.09.2025 (обновлено: 15:07 21.09.2025) Находящаяся в республике 201-я РВБ и другие военные объекты России влияют на вопросы, выходящие далеко за пределы простых оборонных задач
ДУШАНБЕ, 21 сен — Sputnik. Недавнее заявление властей Армении, что Ереван не рассматривает возможность вывода российской военной базы со своей территории и даже не обсуждает этот вопрос на правительственном уровне несмотря на все сложности в диалоге с Москвой, вновь оживило дискуссию о задачах зарубежных военных объектов России.
Что касается Таджикистана, то российское военное присутствие всегда было одним из наиболее важных вопросов в отношениях двух государств.
Он актуализировался после признания правительства талибов* как соседями Таджикистана, так и Россией с Китаем. В этом контексте уместно вспомнить, какие геополитических факторы обуславливают присутствие 201-й РВБ в республике с точки зрения гарантий безопасности.
Афганистан затихший, а не мирный
После признания талибов* одновременно всеми ближайшими соседями и главными торговыми партнерами Таджикистана, в таджикском информационном сегменте начались дискуссии о том, какими будут дальнейшие шаги Москвы. Ведь именно фактор политической и военной нестабильности по ту сторону Пянджа на протяжении десятилетий был главным аргументом Кремля для военного присутствие в регионе.
Кое-кто из экспертов и комментаторов в сети подчеркивал, что если власти России признают талибов*, то значит они перестанут угрожать безопасности соседа и соответственно в российских войсках нет необходимости?
Однако такой подход сам по себе не корректен. Во-первых, влияние талибов* в Афганистане не такое твердое и всеобъемлющее, как хотелось бы продемонстрировать Кабулу, поскольку на территории страны до сих пор находятся огромное количество террористических группировок угрожающие безопасности Центральной Азии.
Самый очевидный и реальный пример – это террористическая группировка "Джамаат Ансарулла"**, по большей части состоящая из уроженцев Таджикистана и этнических таджиков Афганистана, перешедших на сторону талибов*.
Группировку не случайно называют "таджикским Талибаном*", поскольку ее члены не скрывают враждебного отношения к властям республики. Более того, после падения проамериканского правительства, именно боевиков "Джамаата"** отправили на охрану северных границ Афганистана в попытке угрожать или оказать давление на официальный Душанбе, крайне негативно относившихся в 2021-2022 годах к новой власти.
И хотя "Джамаат Ансарулла"** формально является союзной группировкой внутри новой власти Афганистана, это не значит, что лояльность боевиков Кабулу вечная и безграничная – то есть открыто враждебная Таджикистану вооруженная группировка пусть затихла, но никуда не исчезла.
Во-вторых, сама по себе угроза, исходящая от Талибана*, сохраняется именно в силу многочисленности различных групп влияния внутри самой организации. Конечно, и все соседи Таджикистана в Центральной Азии, и Россия и Пекин в достаточно дипломатичной и приветственной форме признали власть талибов* в Афганистане - просто потому, что нынешнее поколение руководителей группировки показало себя куда сговорчивее и адекватнее радикалов из 90-х, развязавших кровавую войну в Афганистане в середине 1990-х и ответственных за наиболее страшные теракты в стране или уничтожение древней статуй Будды в Бамиане – то есть именно тех деяний, благодаря которым талибы* и получили столь сомнительную репутацию религиозных фанатиков и террористов.
Но едва ли правительства стран, признавших режим талибов*, могли легко забыть опыт прошлых десятилетий. А потому втайне сохраняют осторожность – ведь никто не гарантирует, что в результате возможных внутренних споров внутри организации к власти не придут новые, недоговороспособные радикалы, готовые развязать войну с соседями.
Еще один свежий повод с осторожностью относиться к афганскому соседу – недавнее задержание у таджикско-афганской границы российского ученого, этнографа Святослава Кавернина. Как сообщил после освобождения сам исследователь, проведя в заключении без объяснения причин более месяца, допрашивавший его сотрудник разведки талибов* прямо говорил, что Россия не друг Афганистану и не стоит иметь серьезных дел с Москвой, потому что там у власти кафиры-неверные. Для сторонних наблюдателей это весьма красноречивое свидетельство того, как думают многие функционеры Талибана*.
В этом смысле военное присутствие России является сдерживающим фактором для претензий талибов* по отношению к региону. Вспомним тот факт, что талибы* при первом своем нахождении у власти во второй половине 1990-х и начале 2000-х гг., заявляли о необходимости джихада в регионе и формирования исламских государств.
Но и в не столь отдаленном прошлом, уже вскоре после своего прихода к власти в 2021 году талибы* не раз делали заявления, затрагивающие вопросы безопасности Таджикистана. Так, например, 2 августа 2022 года, как передала афганская газета "Хаште субх", один из командиров группировки заявил о возможности перехода афганских сил границы Таджикистана и его взятии под контроль.
Так что даже если сейчас у власти в Кабуле находятся достаточно адекватные талибы*, поддержка 201-й РВБ и постоянные армейские учения российских и таджикских военных должно остудить горячие головы, на случай если на смену адекватным придут радикальные "ястребы".
Внутренняя стабильность является одним из наиважнейших забот любого из центральноазиатских правительств. Мрачные примеры насильственной смены власти в 90-х, а в Кыргызстане – вплоть до 2020 года, убеждают власти республик, что подобные внутренние конфликты почти никогда не заканчиваются бескровно. Чаще – неизбежной гибелью людей и большими тюремными сроками.
Хотя сейчас большинство стран Центральной Азии находятся на подъеме, вероятность внутренних волнений (часто подогреваемых зарубежными силами) по-прежнему сохраняется и может усугубиться социально-политическими проблемами, повышением радикализации общества и уязвимости перед экстремистскими и террористическими идеологиями.
Иногда власти стран Центральной Азии не в состоянии полностью обеспечить свою внутреннюю стабильность и полагаются в этом вопросе на внешних партнеров. Ярким событием, подтверждающим данный тезис, являются январские события 2022 года в Казахстане. Начавшиеся тогда общественные беспорядки в Жанаозене на западе страны, перекинулись на другие города, такие как Алматы, Актау, Атырау, Уральск, Актобе, Шымкент, Кызылорду и другие.
Казахстанские власти стремительно теряли контроль над ситуацией, что вынудило президента Токаева обратиться к странам ОДКБ, а главным образом – к России, предоставившей наибольший контингент воинских сил. Это событие отразило то, насколько непредсказуемой может быть обстановка даже в наиболее стабильных и экономически благополучных странах Центральной Азии.
Что касается самого Таджикистана, напомним, что сразу после распада СССР и обретения независимости молодое государство столкнулось с кровопролитной гражданской войной, унесший сотни тысяч жизней. Тогда у новосформированного правительства не было достаточно многочисленных силовых структур, позволяющих обеспечить внутреннюю стабильность и безопасность в молодой республике, что привело к захвату столицы оппозиционными силами во главе с исламистской партией.
Конечно, достижение мира в Таджикистане - это в первую очередь достояние консолидации внутренней власти, но следует также отметить и вклад российских военных в урегулировании конфликта. Так, в сентябре 1992 года в Таджикистане была сформирована Группа погранвойск России, много лет стаявшая на защите афганской границы, оберегая Таджикистан от вмешательства экстремистских группировок и дестабилизации хрупкого мира, установившегося в стране в конце 1990-х.
Фактор "красного дракона"
Китай сегодня играет огромную роль в Центральной Азии как заинтересованный игрок в сырье и логистическом потенциале региона, а также рассматривающая его с точки зрения обеспечения безопасности своих западных границ. В этом кольце Таджикистан, как страна обладающая природным богатствами, занимая стратегическое положение (особенно с точки зрения угроз со стороны Афганистана), приобретает для Пекина исключительную значимость.
В Таджикистане действуют около 580 компаний с китайским капиталовложением, особенно в горнодобывающей отрасли. Например, СП "Зарафшан", где 75% акций принадлежат китайским инвесторам, занимается добычей и производством золота. В одной из важнейших экономических отраслей Таджикистана, в производстве цемента, активно работают компании с присутствием китайских капиталов, таких как "Чунгтсай Мохир цемент", "Хуаксин Гаюр цемент" и "Хуаксин Гаюр Согд цемент", производящие около 85% всего цемента в стране.
В целом КНР имеет широкое присутствие в экономической сфере Таджикистана, что отражает ее большой интерес к ней. Китай является также главным кредитором Таджикистана, чей долг по недавним данным составляет более 700 млн долларов. Кредиты, по мнению некоторых экспертов, служили инструментом влияния, тем более – в условиях территориальных претензий, которые были у Пекина к своему соседу в 90-х и 2000-х.
Речь идет о 28 тысяч квадратных километров на восточных высокогорных территориях Таджикистана. Разумеется, на такую сделку официальный Душанбе не пошел, однако в 2010 году стороны подписали соглашения о передаче КНР 1158 квадратных километров, который был ратифицирован в 2011-м парламентом. Этот договор, казалось бы, закрыл вопросы с границами в двусторонних отношениях, но после него не раз в китайских СМИ публиковались материалы с упоминанием указанных территорий, как исторически относящихся к землям Китая.
Разумеется, ни о каком силовом притязании на территории Таджикистана речи не идет – Пекин и Душанбе находятся в максимально дружеских отношениях, да и с менее дружелюбными соседями угроза оружием - совсем не характерная тактика для Пекина. Единственное исключение – гипотетический сценарий военного конфликта с США из-за Тайваня, где КНР не стесняется играть мускулами.
Однако, наличие большого государства, имеющего свои экономические и военные интересы в Таджикистане, даже для Китая является весьма важным ограничительным фактором, если речь заходит о завуалированных территориальных претензиях в соседних государствах.
* - организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность
** - признана террористической и запрещена в РФ и Таджикистане
