"Пекин купил нас с потрохами, скоро отберет наши недра, а ханьцы все заполонят — девушек наших ведут под венец", — таков неполный список фобий по отношению к "Срединному государству". Любой конфликт на китайском предприятии вызывает волну сочувственных комментариев в соцсетях, а намек на приход инвесторов в сельское хозяйство приводит к многотысячным антиправительственным митингам. Стоит ли бояться Китая, почему в обществе сильна синофобия и как можно сотрудничать с КНР — разбиралось "РИА Новости".
"Хорошо, что пришли"
Болотбек не поддержал июльский "бунт" коллег на китайском заводе по производству плитки в пригороде Бишкека Военно-Антоновке. Собственно, "бунтовала" только часть работников — несколько человек подняли крик, что руководитель-китаец их обижает. Якобы генеральный директор, будучи нетрезвым, набросился на рабочих, обедавших в неурочное время, и даже кого-то избил. Возмущенные люди вышли на митинг, местным властям пришлось вмешаться в трудовой спор.
"Чушь все это, — емко охарактеризовал версию недовольных Болотбек. — Директор был трезвым. Увидел тарелки с едой, которые стоят на упаковке, и скинул их. Но никому и слова не сказал. А упаковка-то ведь для экспортной плитки, действительно могут следы остаться. Как потом за рубеж такую плитку отгружать? Ни на кого не кричал и не кидался.
Замечание сделал только начальнице цеха — китаянке, кстати. Корректно все было".
Бытовую синофобию Болотбек объясняет тем, что жители поселка без восторга приняли жесткую трудовую дисциплину на предприятии.
"Бузили те, кто работать не хотел. Да и настроения у наших какие: мы тут двух президентов прогнали! Мы — о-го-го! Мы на своей земле! И тебя, китаец, мы тут "построим". Да не "построили".
Зато много чего построили сами китайцы — предприятия и дороги. В Киргизии, куда ни ткни, — как в сказке про маркиза де Карабаса, который имел отношение буквально ко всему, — фирмы из КНР присутствуют везде.
Ремонтируют дороги, в том числе и ту, что ведет к Военно-Антоновке. Строят стратегическую трассу с севера на юг республики, разделенной напополам Ферганским хребтом. Делают все сами китайцы на китайской технике и за китайские деньги. Но не только ради прибыли.
Кыргызстан для Пекина — республика особая. Это ворота в Среднюю Азию, через которые в регион потекла китайская продукция, — официально товарооборот между шестимиллионным Кыргызстаном и полуторамиллиардной Поднебесной колеблется в районе одного-полутора миллиардов долларов. Для постсоветской республики это много. Рынок "Дордой" под Бишкеком снабжал и снабжает китайским ширпотребом соседние республики и даже Россию (сейчас конкуренцию "Дордою" составляет "сухопутный порт" в соседнем Казахстане Хоргос).
Объемы китайского импорта, озвучиваемые официальным Бишкеком, не совпадают с данными Пекина. На деле китайских товаров в Кыргызстан завозится гораздо больше, чем отчитывается таможня. В три, а то и в пять раз!
Другими словами, Пекин получил возможность беспошлинно торговать со Средней Азией безо всяких договоров и "зон свободной торговли".
Свои "ворота" Китай обустраивает не только дорогами и заводами. Более 40 процентов внешнего долга Киргизии (1,7 миллиарда долларов) уже приходится на китайские финансовые институты. Для маленькой страны это огромные деньги.
Неподалеку от Военно-Антоновки есть город Кара-Балта. Там на нефтеперерабатывающем заводе, построенном инвесторами из КНР, многие разделяют положительное отношение Болотбека к Китаю.
"Менеджеры, инженеры — все китайцы. Наших берут только водителями. Ну, в охрану еще. Подай-принеси, все такое. А чего жаловаться? Не хамят, относятся вежливо", — говорят местные работяги.
Хотя еще несколько лет назад строящийся в Кара-Балте завод вызвал конфликт между населением и инвесторами.
Вопрос о зоне отчуждения для нового предприятия комментировал даже китайский посол в Бишкеке. Страсти улеглись, и завод просто стал местом работы. На вопрос о минусах рослый загорелый водитель бензовоза только морщит страдальчески лоб: "Слушай, ну ездить далеко на работу разве что. Среди села ведь нефть перегонять не будешь". И добавляет: "Хорошо, в общем, что китайцы пришли. В Россию на заработки уезжать не надо".
"Признаем территориальную целостность Китая!"
Эркин был чиновником, занимался международными отношениями. Теперь работает преподавателем. Новейшую историю взаимоотношений между Пекином и Бишкеком знает изнутри.
"Акаев был самый умный из всех президентов. Понимал, что работать с Китаем придется рано или поздно. Вопрос — на каких условиях. Осторожничал. Бакиев тоже был непрост — зондировал почву. Отунбаеву не считаем, она была временным президентом.
Отсчет китайско-кыргызской "дружбы" можно вести с Атамбаева. Он человек открытый, пошел навстречу китайцам с распростертыми объятиями. Существенная деталь — Пекин никому ничего не навязывает. Политических условий не выдвигает, как Запад: дескать, измените законодательство, обуздайте коррупцию — считай, сними с довольствия почти всю элиту — и так далее. Китайцы говорят: вот деньги, вот проект. Хотите? Тогда по рукам, работаем!" — рассказывает Эркин.
Прагматизм китайцев касался не только политики, но и кредитов.
Практически все займы, полученные республиками Средней Азии, были связными, то есть выдавались под определенные условия. Часто такие: материалы и работники также должны быть из Китая.
"В результате получается, что денег нам дали, дороги построили и сами на этом заработали. Можно было договориться по-другому? Наверное. К нам идут товары из КНР, везет их кто? Правильно, в основном китайские же перевозчики", — добавляет Эркин. При этом, по его словам, никакого массового наплыва китайцев и в помине нет.
"Граница-то контролируется, и контролируется хорошо, — Китаем. Едут только те, кому надо по делу, — предприниматели. Если и вступают в браки с местными, то лишь для того, чтобы получить вид на жительство. Для дела полезно. Чистый прагматизм", — объясняет бывший чиновник.
Пекин, как подчеркивает Эркин, пока не давит на Бишкек. Этого не требуется. Потому что намеки из Пекина чиновники воспринимают как приказы, не подлежащие обсуждению. "Как-то один из наших вице-премьеров посетил Тайвань. Китай нервно относится к визитам официальных лиц на остров, который в Пекине считают своей территорией. У чиновника хватило ума разболтать об этом в соцсетях. Замять скандал не удалось. Но в публичную плоскость ничего не вывалилось, "вынос тела" произошел при гробовой тишине. Ни строчки в прессе, ни единого кадра по телевидению. И все продолжили работу с китайскими партнерами. Дескать, дураков среди нас уже нет, все понимаем, территориальную целостность единого Китая признаем", — говорит Эркин.
Китайский зять на казахской земле
Минувшее лето в Казахстане отметилось скандалом на почве синофобии. Гражданке КНР, этнической казашке Сайрагуль Сауытбай грозила высылка из страны за незаконное пересечение границы. По ее словам, ей пришлось бежать из Китая, где она работала в "лагере политического перевоспитания", о чем должна была молчать под страхом наказания. Часть общественности Сауытбай горячо сочувствовала. В социальных сетях и медиа вновь всплыла тема репрессий китайских властей против нацменьшинств.
Большим сочувствием к живущим в КНР казахам прониклась западная пресса. Обозреватели, правда, больше упирали на то, что проблемы с правами человека помешают Пекину реализовать инициативу "Один пояс — один путь" строительства дорог через Среднюю Азию. "Власти в Астане вынуждены бороться с растущим народным гневом по поводу репрессий в Синьцзяне", — утверждало одно издание.
Для Сауытбай история кончилась благополучно. Суд признал ее виновной в нарушении порядка въезда в Казахстан, но постановил не высылать за пределы республики.
А китайские дипломаты старались убедить, что Пекин обвиняют в преследованиях нацменьшинств из-за того, что он борется с религиозным экстремизмом.
Это был не первый скандал вокруг судьбы казахов в Китае. Но и ранее посол КНР в Астане Чжан Ханьхуэй твердо давал понять, что все это внутренние дела Китая. "У нас всего 56 национальностей, это одна семья. Мы не можем возвышать один народ, а другой унижать, такая страна развалится. С другой стороны — если дело касается наших граждан, у которых есть китайские паспорта, это чисто внутренние дела Китая. Если мы ошибаемся, то это наши дела. Спасибо, что вы подсказали, мы поправим", — объяснил позицию Пекина дипломат.
"В неформальных беседах китайские дипломаты выдвигают "железный аргумент": это наши граждане, и мы с ними обращаемся в соответствии со своими законами, — рассказывает сотрудник МИД Казахстана, пожелавший остаться неизвестным. — Ситуацию внутри Казахстана они знают превосходно. Говорят: вы же судите своих граждан, которые воевали в Донбассе? Ну и мы сами разберемся: кто экстремист, а кто мимо проходил. Астане возразить на это нечего".
В Казахстане Китай добывает нефть и газ, строит дороги и заводы. И регулярно подчеркивает, что заинтересован в сотрудничестве в сельском хозяйстве. Земельный вопрос и вызвал стихийный или инспирированный всплеск синофобии.
Изменения в законодательстве, позволяющие иностранцам арендовать угодья, весной 2016-го вывели людей на массовые акции протеста и заставили понервничать Астану.
Тему "Китай наступает" раскачивали и с помощью других страхов. Поэт и националист Мухтар Шаханов публично тревожился из-за того, что тысячи казашек якобы вышли замуж за китайцев. "Где гарантии, что китайский зять не возьмет в аренду миллионы гектаров земли и тут не соберутся китайцы?" — переживал литератор.
Адиль Каукенов — глава Центра китайских исследований в Алма-Ате, защитил диссертацию по китайскому праву в Пекинском университете. Занимается тем, что называется "сближение культур".
В частности, консультирует российских и казахстанских бизнесменов по ведению бизнеса в КНР. "После периода "дружбы" в отношениях Китая и СССР настало резкое похолодание, — напоминает он. — Стороны разорвали все связи — культурные, политические и экономические. Хотя до этого КНР воспринималась как дружественная страна, близкая нам.
Ни о какой разнице культур никто особенно не говорил, на плакатах советский и китайский рабочий стояли бок о бок".
Но с 1960-х годов Пекин стал врагом, железный занавес опустился не только в Восточной Европе, но и по китайской границе. Неприязнь нагнеталась на протяжении трех десятков лет.
Именно эта инерция и заставляет всех — политиков и обычных граждан — относиться с опаской к Китаю.
Цена дружбы
Константин Сыроежкин — синолог из Казахстана, Китаем занимается еще с советских времен, в 1981-м окончил Высшую школу КГБ. Как востоковед, набил руку на разоблачении сказок о "китайской угрозе", в 2014-м издал книгу "Нужно ли Казахстану бояться Китая: мифы и фобии".
"Высокий уровень синофобии — это как раз миф, — убежден Сыроежкин. — Если посмотреть, кто внушает антикитайские настроения, — это десять-пятнадцать человек. Действуют с конкретными политическими целями. При этом на политическом уровне отношение к Пекину прекрасное. На бытовом иногда всплывают россказни про "популяционную агрессию" Китая — ханьцы берут наших девушек в жены, караул! Это досужая болтовня, для китайца жениться на иностранке — себя не уважать. Культура такая". Опаснее, по мнению востоковеда, надеяться, что китайцы решат за нас все проблемы.
"Хуже, если бы Китая не было. Легкую промышленность и электронику заменить нечем. А в кредитовании, строительстве и нефтегазе китайцы идут только туда, куда им позволяют. Сами ничего не навязывают. В Казахстане есть области, которые серьезно зависят от китайских компаний. Эти компании — основные плательщики в бюджет.
Вся социалка держится на китайских деньгах. Это самый чувствительный вопрос для местных властей. Вот тут закладываются будущие проблемы. Плюс своеобразное понимание прагматизма китайцами.
Если к компании возникают вопросы, они, как бы это сказать помягче, проплачивают издержки местным властям напрямую. Медийным сопровождением и пиаром китайцы не занимаются. Зачем? Они идут простым путем. Но это все, пока петух всех серьезно не клюнул".
"Только за последние пять лет мы набрали у Китая 50 миллиардов долларов. А реальные инвестиции — 27 миллиардов.
Самое главное, непонятно, что это за деньги, какие это деньги, — недоумевает Сыроежкин. — И все меньше открытых сведений о том, какие сделки и на каких условиях заключаются. Сколько и когда мы будем возвращать? А это вызывает недоверие. Виноват ли в этом Китай?.. Любой инвестор играет по тем правилам, которые ему устанавливает государство. А у наших отношений высокая коррупционная составляющая".
Сыроежкин предлагает сравнить данные казахстанской и китайской статистики: расхождение в импорте — пять-шесть миллиардов долларов. То, что не учитывается при ввозе в Казахстан. Это, уверен он, и есть цена дружбы с Китаем.
