Ключевой мыслью вчерашнего обращения Владимира Путина к гражданам России стал его призыв ко всем избирателям "сказать свое слово".
И хотя до окончательных результатов еще надо дожить, известные промежуточные итоги идущего плебисцита не менее интересны и значимы.
Уже сейчас можно с уверенностью говорить как минимум о двух моментах, у которых есть все шансы серьезно повлиять на российскую избирательную систему в целом. Речь об электронном и многодневном голосовании — обе экспериментальные инновации полностью оправдали сделанную на них ставку.
Электронное голосование было организовано в Москве и Нижегородской области, и явка превысила 90 процентов от зарегистрировавшихся на него граждан. Что касается многодневного голосования, то за пять дней — с 25 по 29 июня — его возможностями воспользовались 45,7 процента избирателей.
В успехе онлайн-голосования изначально особых сомнений не было: сразу было понятно, что развитие и распространение IT-технологий делают его удобным для множества людей, которые предпочтут именно такой вариант исполнения своего гражданского долга. Зато вот перспективы второго новшества были далеко не очевидны — тем более впечатляющими оказались его результаты.
А ведь было немало злорадных комментариев и предсказаний, что власть хватается за иллюзорный спасательный круг, который ей ничуть не поможет: на дворе разгар лета, эпидемия коронавируса продолжается, множество людей — особенно пенсионеров, традиционно отличающихся электоральной активностью, — находятся на дачах. Шансов на высокую явку в подобных обстоятельствах было не очень много, а это, в свою очередь, давало основания определенным силам заранее злорадствовать по поводу "неизбежного поражения Кремля".
Казалось бы, о каком поражении может идти речь применительно к голосованию, проведение которого было совершенно необязательно по закону и чьи результаты с формальной точки зрения имеют консультативно-рекомендательный характер?
Между тем действительно правы все, кто видит крайнюю значимость плебисцита и его итогов.
Государство имело право не интересоваться мнением общества по поводу предлагаемых изменений в Основной закон, пойдя строго по законодательно закрепленному пути конституционных изменений. Однако обратившись к гражданам, руководство страны поставило судьбу поправок в зависимость от их мнения, причем любой результат, помимо широкой и мощной общественной поддержки, будет использоваться против них.
Так что на самом деле важно не только, как проголосуют пришедшие к урнам люди, но и сколько этих самых людей будет.
Пресловутый избирательный абсентеизм, то есть неучастие граждан в голосовании, при желании очень легко интерпретировать не в бытовом ключе ("летом политика людей интересует мало, да и по дачам-отпускам все разъехались"), а в политическом ("низкая явка свидетельствует о недоверии людей к государству и нелегитимности власти"). Собственно, за последние недели эта мысль постоянно высказывалась представителями оппозиции.
Поэтому почти половина избирателей страны, уже пришедших на избирательные участки — за сутки до основного дня голосования, — сама по себе является подтверждением реальной заинтересованности граждан в решаемом вопросе.
Для сравнения: в России традиционно наиболее высокая явка — на президентских выборах: в частности, в 2018 году к урнам для голосования пришло 67,54% избирателей. А на выборах в Государственную думу в 2016 году явка составила 47,88%. В общем, уже имеющаяся цифра участия сама по себе является вполне достойной. А ведь главный день голосования еще впереди.
Что же касается вопроса, какая доля избирателей поддержит в итоге поправки, то и тут возможны некоторые предположения. В отличие от обычной ситуации, нынешнее голосование не регулируется законом о выборах и к нему не применимы стандартные ограничения, на что даже посетовала глава ЦИК Элла Памфилова в связи с обнародованием результатов экзитполов.
Два дня назад их опубликовал ВЦИОМ, которому в рамках проведенного исследования 70% опрошенных (из проголосовавших граждан) согласились раскрыть свой выбор: 76%, по их словам, поддержали поправки, 23,4% проголосовали против, а 0,4% заявили, что испортили бюллетень.
Во всех приведенных цифрах отражается немудреная суть взаимоотношений российского общества и государства, которую в то же время упорно отказываются видеть принципиальные — и профессиональные — оппозиционеры. В России между большинством граждан и властью действительно достигнут консенсус, заключающийся в фундаментальном согласии по поводу судьбы страны и ее будущего, которое строится прямо здесь и сейчас.
Показательно, что в рамках нынешней кампании государство не только обратилось к гражданам по важнейшему вопросу дальнейшей судьбы России. Параллельно решались и другие задачи, в том числе: а) протестированы системы электронного и многодневного голосования, сделаны выводы о перспективах их использования в будущем, б) плебисцит организован в условиях неблагоприятной эпидемической обстановки и с соблюдением необходимых мер безопасности, в) в очередной раз отработана система по недопущению административного давления на волеизъявление граждан (чем по сей день грешат некоторые региональные и местные власти).
А в то же самое время противостоящие силы сладострастно предсказывали в социальных сетях, что уж на этот раз Кремль точно свернет себе шею. Хотя имели место попытки действовать и в реальном мире.
Например, два "революционера" устроили поджоги: в Ленинградской области 19-летний студент попытался сжечь УИК, а в Подольске Московской области 36-летний гражданин применил тот же "метод политической борьбы" к шатру для голосования. А были еще "нарисованные" соцопросы, чья методология заставила социологов несколько растерянно разводить руками: "Ну нельзя же уж настолько откровенно пропагандой заниматься". Хотя, конечно, можно спорить, насколько последнее относится к реальной или виртуальной деятельности.
Самая большая ошибка, которую вот уже много лет совершает отечественная радикальная оппозиция, заключается в том, что она искренне полагает, что российское общество не замечает этого и не осознает принципиальных различий между государством и силами, которые мечтают его низвергнуть и подмять под себя.
Потому и на этот раз эйфория по поводу грядущего неизбежного провала властей у представителей оппозиционного лагеря в последние дни сменилась отрезвляющим унынием, когда стало очевидным, что у поправок к Конституции на самом деле имеется искренняя и добровольная массовая поддержка. Правда, можно быть уверенным, что и на этот раз причины происходящего, как и всегда, будут не обнаружены ими в собственных действиях, а списаны на то, что "народ не тот".
