ДУШАНБЕ, 1 окт — Sputnik. С одной из таких семей дружит писательница и колумнист Sputnik Грузия Мариам Сараджишвили. В эти тревожные дни она решила узнать, как у них дела.
Арзу снова посмотрела на часы. Уже десять, а ее Армена все нет и нет. Годовалая Гаянэ (Армен настоял именно на этом имени для дочки, хотя с точки зрения Арзу это было слишком старомодно) уже спала. Все домашние дела были переделаны, и надо было как-то уболтать сына лечь спать пораньше.
"Иди, мяним балам (азерб. "мой ребенок" - здесь и далее примеч. ред.), я тебе сказку расскажу", - сказала Арзу.
Рашид подошел и пристроился рядом. Арзу начала вспоминать, что же она рассказывала прошлый раз. У сына феноменальная память, и он не любит повторений.
Со двора донесся знакомый сигнал. Арзу выглянула из окна - наконец-то Армен приехал с работы. Но что-то поздно сегодня. Через несколько минут муж уже заходил домой. Арзу, как и любая жена, с полувзгляда могла определить настроение отца семейства. На этот раз Армен был без преувеличения черного цвета.
"Что случилось?" - спросила Арзу.
Рашид подбежал и маленькой обезьянкой вскарабкался на почти двухметрового папу. Армен как-то судорожно стал целовать сына, а потом глухо обронил.
"Гагика убили. Там", - ответил Армен.
Арзу охнула. Это был ереванский племянник мужа, который несколько раз был у них дома. В этом году пошел на срочную службу. Армен еще показывал ей фотки с недавней присяги. И вот, в первый же день войны парня уже нет.
Арзу забрала малыша укладывать спать, сказав на ходу - "Твой любимый "острый" на столе. Иди отдохни", - потом подхватила сына на руки.
"Идем, Рашид, идем, джаным мяним (азерб. "душа моя"). Папа очень устал", - сказала она ребенку.
И на автопилоте стала рассказывать малышу сказку про ленивого Ахмеда. Мысли ее были далеко от содержания.
Армяно-азербайджанский конфликт был у них дома табуированной темой. Слишком дорого пришлось заплатить обоим за их семейное счастье. Потому никогда не спорили на тему "чей Карабах", не швыряли друг в друга историческими датами и границами, не мерялись жертвами: а Сумгаит? А Ходжалы?
Хотя причин для возможной конфронтации хватало с лихвой. У Армена в Баку погибла семья родственников. У Арзу в Ходжалы убили двоюродную сестру. Оба очень ценили ту гармонию, что имели, полное совпадение по всем вопросам и двух детей, на которых уходили все силы и строились надежды на будущее.
Но нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Обходи не обходи геополитику, а она достанет тебя даже тут, в Грузии, болью и горем.
Россия не допустит большой армяно-азербайджанской войны
Рашид заснул относительно быстро. И хорошо. Не стоит ребенку слышать о войне. Хотя кто-то, а точнее, его же ровесники, сейчас не может заснуть от артобстрела, а кого-то забирают ангелы прямо сейчас туда, где нет ни границ, ни национальностей, а только мир и покой.
Арзу накрыла сына одеялом и пошла на кухню, где, как всегда, царил образцовый порядок. Армен сидел над нетронутой тарелкой и смотрел воспаленными глазами в экран ноутбука, щелкал мышкой, выискивал новости с фронта. Мельком взглянул на жену.
"Еще троих моих троюродных братьев призвали. Мобилизация. На похороны Гагика не смогу поехать. Границы закрыты", - сказал мужчина.
Арзу обняла мужа и посмотрела на экран. В глаза бросился перечень потерь с двух сторон.
"Выключи, пожалуйста", - попросила Арзу. Армен не стал спорить и нажал на кнопку.
"Когда же это кончится?" - произнес он.
Арзу думала примерно то же самое... Муж закурил, хотя это было против правил и запрещено из-за малышей. Но сейчас не стоило вспоминать о запретах. Нервы-то не железные.
Турция предложила России по-старому решить конфликт в Нагорном Карабахе
"Знаешь, я вспомнил одну легенду. Не помню, где именно читал, но суть такая. Два народа воевали на протяжении многих лет. Прекращали и начинали снова. Причину не помню, вроде из-за земли, как всегда. Это и неважно", - начал Армен издалека, следя невидящим взглядом за сизыми кольцами дыма.
"В итоге все устали от этой войны, но никак не могли остановиться. Тогда старейшины решили обменять детей, совсем еще младенцев. Матери обоих народов дали клятву, что вырастят приемных как своих. Обменяли всех, от сына царя до сына пастуха. Без исключений. И тогда война кончилась раз и навсегда. Никто не станет стрелять в своих детей.
Вот, думаю, как это страшно отдать нашего Рашида кому-то и больше никогда не увидеть. Как он будет расти, каким станет, кого будет называть мамой и папой. А вместо него был бы у нас какой-то чужой ребенок" - рассказал Армен.
"Чужих детей не бывает", - перебила его Арзу.
"Вот ты бы смогла поменять либо Гаянэ либо Рашида? Я понимаю, что это дико звучит в двадцать первом веке", - спросил он.
"Война из-за геополитики звучит не менее глупо", - ответила Арзу.
Арзу задумалась над вопросом. Дети дались ей очень тяжело. И сейчас сколько возни, пока их уложишь, какой рев устраивает Рашид из-за похода в детский сад и сколько пришлось мучиться, чтоб отучить его от памперсов и соски. И сколько еще уйдет на них нервов в будущем, пока они вырастут.
И в любой момент эта выстраданная жизнь может быть оборвана одним выстрелом только потому, что политики, взрослые, вполне в себе уверенные мужики, никогда не вырастившие с пеленок ни одного ребенка самостоятельно, не могут найти соломоново решение, и им так легко принимать решение послать на смерть чужих детей.
Карабахское обострение и "сирийский" опыт применения БПЛА
Подумала и, тряхнув длинной копной волос, ответила: "Я бы отдала. Мир дороже наших привязанностей. И вырастила б чужого сына как своего".
