ДУШАНБЕ, 29 окт — Sputnik, Григорий Ростов. Без одного года век исполняется сегодня Всесоюзному ленинскому коммунистическому союзу молодёжи, ВЛКСМ. Хотя так его чаще называли только советские функционеры. Среди простого народа прижилось сокращенное название — комсомол.
В годы моей юности, услышав это слово, в памяти возникали подвиги героев-комсомольцев Великой Отечественной войны (имена которых полагалось заучивать наизусть), названия грандиозных строек (ДнепроГЭС, БАМ и иже с ними), трудовые подвиги в освоении казахстанской целины и маршруты многочисленных студенческих строительных отрядов (помните "Радостный строй гитар, яростный стройотряд" Градского?).
До сих пор вспоминаю свой мандраж перед дверью школьного комитета комсомола, за которой сидели члены приемной комиссии "в ряды ВЛКСМ". 14-летний подросток судорожно вспоминал имена и фамилии членов ЦК КПСС и Политбюро, даты комсомольских строек и положения Устава комсомола. Моя сестра, бывшая в ту пору комсоргом школы, в ночь перед экзаменом упорно вдалбливала мне ответ на излюбленный вопрос райкомовцев: "Сколько стоит Устав". Полагалось ответить, что он бесценен. Назвавший реальную стоимость брошюры (если память не изменяет — 7 копеек), навсегда причислялся к изгоям, и значок с профилем Ленина ему уже не светил.
Поступив в ВУЗ, уже на первом курсе я познакомился с человеком, который на долгие годы стал для меня воплощением настоящего комсомольца. Дело было во время кампании по сбору хлопка, на которую все студенты выезжали ежегодно с сентября по ноябрь. Хлопок — он только с виду легкий, когда его набирается изрядно, весит как груда кирпичей. Мы собирали его в большие холщовые мешки, подвешенные на пояс, как фартук.
Толщина этих мешков перед сдачей бригадиру зависела от старшинства курса обучения. Мой напоминал тощую торбочку для кормления самого карликового пони. Я грустно нес его на пункт приема, предчувствуя нагоняй, когда увидел впереди тщедушного паренька, волочившего из последних сил два огромных мешка. Поравнявшись, я услышал, как он бормочет себе под нос: "Сафар, ты ДОЛЖЕН их донести. Вспомни Павку Корчагина, Олега Кошевого, разве они бросили бы мешки? Вот и ты не бросай и тяни!".
Оказалось, это был комсорг нашего факультета. Хилость организма он компенсировал гипертрофированной сознательностью. Лично присутствовал при случае, когда он кинулся с кулаками на факультетского забияку, здорового детину по 2 метра ростом, щелкнувшего его по комсомольскому значку, непременному атрибуту облика комсорга. С пеной у рта, взъерошенным воробушком наскакивая на громилу, Сафар кричал: "Как ты смеешь, это ведь ЛИК ВОЖДЯ!".
Глядя на него, я думал, что именно такие комсомольцы кидались грудью на вражеские пулеметы и возводили грандиозные сооружения в бескрайней тайге. Правда с развалом СССР профиль вождя исчез с хилой комсорговской груди, он строил карьеру в различных госструктурах, пересаживаясь из одного кресла в другое. Став чиновником, Сафар заматерел, формы его округлились, манеры стали вальяжными, но в какие-то, очень редкие, моменты в нем проклевывался тот самый воробушек, правда с каждым годом все реже и реже.
Знавал я и одного "антикомсомольца", подвизавшегося третьеразрядным клерком в ЦК ЛКСМ Таджикистана, бывшего, по совместительству, моим соседом. Мать его числилась у нашего участкового "спекулянткой" (термин, сейчас не применяющийся, что странно, так как явление осталось и охватило всю страну). Она торговала на местной барахолке импортными джинсами, куртками и кроссовками.
Сынок был прикинут в "фирму" и делал свой мелкий гешефт на жевательных резинках, которыми сейчас забиты все киоски. Он первым в районе открыл видеосалон, в котором днем крутили дешевые боевики и индийские мелодрамы, а по ночам — запретные ужастики и порно. Потом на него жестко наехали рэкетиры, отобрали все деньги, имущество и квартиру. Сейчас он служит в столичной воинской части, офицером по воспитательной работе. Иногда я пытаюсь представить себе, чему он учит молодых солдат, но фантазия всякий раз пасует.
Я далек от мысли огульно охаивать все достижения Ленинского комсомола. ВЛКСМ действительно ТВОРИЛ историю. Применительно к Таджикистану — это Нурекская ГЭС и алюминиевый гигант ТадАЗ, аналогов которому до сих пор нет в Центральной Азии, ежегодные битвы за урожай на хлопковых полях республики. Кстати, посёлок Солони в Хабаровском крае был построен силами комсомольцев Таджикской ССР, поехавших в тайгу по призыву ВЛКСМ, а подводной лодке проекта 877 "Палтус" было присвоено почетное наименование "Комсомолец Таджикистана".
Что касается самих комсомольцев, то были среди них и Неъмат Карабаев, Герой финской войны, именем которого названа одна из столичных улиц, и Туйчи Эрджигитов, тоже Герой, повторивший подвиг Александра Матросова, и тяжело раненый в бою Александр Мироненко, подорвавший гранатой себя и нескольких афганских моджахедов, когда кончились патроны. Они есть и сейчас. За примерами далеко ходить не надо. Бывший Первый секретарь ЦК ЛКСМ Таджикистана Рашид Алимов, сделавший головокружительную карьеру на дипломатическом поприще в постсоветское время, возглавлявший МИД республики, а сейчас занимающий пост Генерального секретаря ШОС. Как писал поэт: "Гвозди бы делать из этих людей…".
Обидно то, что их подвиги и достижения постепенно стираются из народной памяти. Вместе с ними стерлась идеология, бывшая в советскую эпоху весьма мощным инструментом влияния на молодежь. Опять же, вспоминая свою юность, приведу пример. Так уж вышло, что первыми из нашего класса в комсомол вступили два человека: я и головная боль нашей классной руководительницы, двоечник и хулиган Сашка. Не знаю уж, как это получилось, но он, никогда не готовившийся даже к экзаменам, тоже зубрил Устав и получил свой значок, ответив на все вопросы членов комиссии.
Можно по-разному относиться к идеям и методам ВЛКСМ. Но что мы получили взамен? Стремление к лучшему, дисциплина, высокие моральные ценности, чувство сплоченности и взаимовыручки, оптимизм, вера в светлое будущее сменились жаждой обогащения любой ценой, попиранием всех норм морали, пессимизмом и неверием в перспективу.
Нынешней молодежи, познающей мир через глобальную сеть с помощью навороченных гаджетов, обновляющихся раз в месяц, комсомол, как они выражаются, "по барабану". Я убедился в этом, беседуя со столичными молодыми людьми.
Давлатали, студент:
— Комсомол? Да, что-то слышал. Они, вроде, строем постоянно ходили. Да, еще голосовали всегда за коммунистов. Я бы в такую партию не вступил.
Зебо, сотрудница международной организации:
— Мама мне рассказывала про комсомол, про вечные собрания, когда она была студенткой. Их всех гоняли хлопок собирать, а потом с зарплаты вычитали деньги. Хорошо, что их закрыли.
Сунатулло, школьник выпускного класса:
— Мой прадед был одним из первых комсомольцев Таджикистана, воевал с душманами (имеет в виду басмачей — прим. автора). Он умер, когда я был еще маленьким. Но отец много о нем рассказывал, он хранит все его медали. Прадеда всегда приглашали в школы, он рассказывал о своих подвигах, а потом ему дарили цветы. Может, и сейчас надо такое сделать, чтобы все были вместе, друг за друга.
Акмал, сисадмин:
— Комсомол, говорите? Сейчас загуглю (смеется).
Не знаю, как вы, а я иногда скучаю по той поре. Говорят, с течением времени вспоминается только хорошее, может быть. Но надеюсь, что коровник, который я с однокурсниками в стройотряде построил в Апатитах, близ Мурманска, до сих пор не развалился, как ВЛКСМ, а все еще приносит пользу людям.
