На днях я попал под ножницы к своему парикмахеру, и он меня спросил: а почему я так уверен, что антитабачная кампания проваливается или провалилась? Борцы с табаком же вроде ломят вперед, как танки, и хуже всего то, что какая-то часть обычных людей поверили в то, что дым вреден окружающим. Тут нечто из серии того, что "все знают".
Стрижка длилась долго, у меня хватило времени перечислить ему десять признаков того, почему эта подлая кампания не выживет. А потом я пришел домой, взял в руки одну очень умную книгу и неожиданно нашел там одиннадцатую причину, сводящуюся к простой мысли: это самое "все знали" уже было, и провалилось. И речь даже не об американском "сухом законе", хотя его провал был среди моих десяти причин.
Дальше – одна сплошная цитата, с сокращениями.
Вообразите появление научной концепции, которая предупреждает о грозящем кризисе и показывает выход из него. Идея быстро получает поддержку ведущих ученых, политиков и знаменитостей по всему миру. Исследования финансируют ведущие филантропы, ведут лучшие университеты. О кризисе постоянно пишут масс-медиа. Проводятся уроки в колледжах и школьных классах.
Теорию эту поддерживают Теодор Рузвельт, Вудро Вильсон и Уинстон Черчилль. Ее подтверждают судьи Верховного суда США. Из числа знаменитостей мы говорим об Александр Грэхэме Белле, изобретателе телефона, Леланде Стэнфорде (основателе Стэнфордского университета), писателе Герберте Уэллсе, драматурге Джордже Бернарде Шоу и сотнях других. Поддержку оказывают нобелевские лауреаты. Финансируют исследования фонды Карнеги и Рокфеллера. Для таких исследований построен целый научный центр, но работы ведутся также в Гарварде, Йейле, Принстоне и Стэнфорде. Законы для предотвращения кризиса принимаются везде, от Нью-Йорка до Калифорнии.
Усилия эти поддерживаются Национальной академией наук, Американской медицинской ассоциацией. Тогда говорили, что если бы Иисус был жив, то и он поддержал бы такие усилия.
Тем, кто противостоял этой идее, не давали говорить, их называли реакционерами, слепцами, невеждами. Хотя сегодня кажется удивительным, что споривших было так мало.
Сегодня мы знаем, что та знаменитая теория с самого начала была псевдонаукой. (Готов поспорить, что половина тех, кто прочитает сейчас ее название, не знает, о чем речь. Вот оно, это название: евгеника).
Идея евгеники состояла в том, что происходит кризис генофонда, ведущий к деградации обществ. Лучшие из представителей рода человеческого размножаются не так быстро, как худшие, то есть иностранцы – евреи, негры, итальянцы, а также дегенераты, вырожденцы и слабоумные.
Остановить угрозу было решено путем запретов, а также изоляции вырожденцев и их стерилизации. Активисты (чаще агрессивные женщины) говорили, что это экстремальная жестокость – помогать негодным за счет годных, и что нельзя обременять потомков балластом человеческих отбросов. Ведь речь о будущем человека как вида.
Со злом боролись лучшие из либеральных умов эпохи. Калифорния выступила в авангарде 25 штатов Америки, приняв законы о стерилизации и больше других штатов выполняя их.
Но дальше начались маленькие неприятности – почему-то оказалось, что наибольшие успехи в исследованиях по евгенике выявились у немецких ученых вместо американских. Что ж, фонд Рокфеллера начал финансировать немцев, и делал это до 1939 года, то есть Вторая мировая уже шла. (Кстати, добавим, что в то время уже вовсю работал гитлеровский институт по борьбе с табаком, породивший саму идею "пассивного курения" и многие прочие идеи, ставшие потом американскими).
Немецкие исследования включали немедленную ликвидацию умственно дефективных с помощью мини-газовых камер в помещениях институтов. Помогали и концлагеря.
После Второй мировой и "немецких успехов" в этой области не только все перестали быть убежденными евгениками – вдруг выяснилось, что никто таковым и не был, а наоборот, выражал всяческие сомнения.
Что интереснее всего, несмотря на усилия университетов и лабораторий, никакой научной базы у евгеники не было. Хотя бы потому, что никто в то время не знал, что такое на самом деле ген. То была (цитирую) "типичная социальная программа, маскировавшаяся под научную".
Вот так.
Собственно, тут и комментарии не очень нужны. Да, сначала "все знали", что есть угроза и что надо что-то с ней делать. А потом оказалось, что эти "все" ошибались. Так будет и с уникально подлым в своей сущности американским ответом на "табачную угрозу". Хотя не хотелось бы, чтобы произошла эта смена после катаклизма, сравнимого с мировой войной. Людей все-таки жалко.
Кстати, это именно Крайтон предложил гениально простую идею – сделать гранты на исследования "слепыми". То есть ученый не должен знать, кто заказывает ему исследование, тогда он не будет сознательно или бессознательно стараться порадовать заказчика. Хотя в случае с табаком еще долго, даже после гибели антитабачной кампании, будет работать инерция (когда заранее ясно, что раз о табаке – значит, о вреде его, даже если исследование, как это очень часто происходит, показывает полное отсутствие вреда, а то и пользу).
О науке и беспристрастности ученых: в той же книге есть забавный рассказ о немецких ученых, которые исследовали ту самую евгенику при Гитлере. После войны долго искали доказательства того, что этих ученых мягко или жестко заставляли. Не нашли. Они это делали не просто добровольно, а с восторгом.
Как мы знаем, по части исследований курения картина несколько иная – медицинское сообщество по-разному относится к фанатикам, которые вместо науки заняты продвижением "социальной кампании". Ученые стали умнее?
