Гулзад прожила в Афганистане больше 10 лет. После того как ее семья пересекла границу Великобритании, полицейские допрашивали беженцев четыре часа, но самое страшное было уже позади, пишет Sputnik Кыргызстан.
— Расскажите, как вы познакомились с мужем.
— Я родилась и выросла в Бостери. После школы хотела поступить в педагогический институт, но не прошла конкурс, хотя набрала высокие баллы.
У меня не было желания сидеть целый год без дела, дожидаясь нового набора в вуз. Как раз тогда набирали молодежь для работы на одном российском заводе. Я посоветовалась с родителями — мама поддержала меня, папа был против, но в итоге через несколько недель я уже работала в Ростове-на-Дону.
Мы делали комбайны, это тяжелый труд. При оформлении документов в администрации завода не обратили внимания на то, что мне всего 17 лет, а когда это выяснилось, сократили рабочие часы. Через какое-то время меня признали лучшим работником, а позже выдвинули в компартию и повысили в должности.
На заводе я и встретила парня из Афганистана. Через какое-то время мы поженились, потом родился сын. Днем мы работали, вечером учились, за малышом присматривали по очереди. После окончания университета муж должен был ехать на родину...
— Вы отправились следом?
— А как иначе? Меня исключили из партии, назвали предателем, потому что я полюбила гражданина другой страны. Люди не стесняясь осуждали и обсуждали меня. Сейчас это кажется странным, но тогда...
В Афганистан мы с сыном приехали в 1986 году. Я не знала ни языка, ни обычаев. Что-то рассказывал супруг, но это была капля в море... Неподалеку от нашего дома шли ожесточенные бои, по улицам ездили танки, на каждом шагу встречались вооруженные до зубов люди.
Было трудно, но, к счастью, у мужа замечательные родственники. Свекровь, его братья и сестры учили меня персидскому. Я очень благодарна им за помощь и поддержку. Сын вообще освоил язык всего за пару месяцев и стал моим маленьким переводчиком.
— Что сильнее всего шокировало вас в стране, где шла война?
— Многое. Например, женщины в закрытой одежде — такой, что даже глаз не видно. Сейчас этим никого не удивишь, а тогда мне, советской девушке, было дико видеть подобное.
Удивило, что мужчины и женщины заходили в автобус с разных сторон, им нельзя было прикасаться друг к другу. В общественном транспорте женщины не могли даже стоять рядом с незнакомцами.
В афганских магазинах можно было торговаться, как на базаре. Еще там было много дефицитных советских товаров, которые не всем удавалось достать в самом СССР.
На улицах я видела много людей, просивших милостыню. Хорошо помню один случай: женщина просила денег, чтобы покормить маленького сынишку.
Я дала ей немного, и она рассказала мне свою историю. Оказалось, что на их дом напали душманы, подожгли его. Почти вся семья этой женщины — дети, муж и его родители — сгорела заживо.
В Афганистане в 2018 году погибли почти четыре тысячи мирных жителей
Ей чудом удалось спасти самого младшего ребенка и спастись самой. Она показала мне снимок, сделанный до трагедии: с фотографии на меня смотрела большеглазая восточная красавица. Но когда женщина сняла платок с лица, я ужаснулась: у нее не было ни век, ни губ — сплошные шрамы.
— Когда вы поняли, что больше не можете находиться в Афганистане?
— Я села в автобус в центре Кабула, и буквально через несколько секунд после того, как он отъехал, на то место упала бомба. Никогда не забуду испуганные лица пассажиров, их крики и то, что я увидела, взглянув в окно. Вокруг клубился дым, на дороге лежали тела, все было в крови.
Когда Афганистан покинули советские войска, стало еще опаснее. Труднее всего пришлось женщинам: они лишились всех прав, не могли появляться в обществе в одиночку. Нельзя было даже пойти купить продукты без сопровождения мужа, брата или сына. Я, как и тысячи других женщин, потеряла работу.
Еще несколько лет мы прожили в состоянии ужасного напряжения и страха, а потому все чаще задумывались о переезде.
— Какие варианты рассматривали?
— Их было немного. Перебраться в Кыргызстан тогда оказалось проблематично, в России ни меня, ни мужа никто не ждал. К счастью, родственники супруга, проживающие в Великобритании, обещали помочь нам.
Мы наняли человека, который посодействовал в оформлении документов и вывез нас из страны. Это был 2002 год. В Британии нам предстоял долгий допрос в полиции, но самое страшное осталось позади.
— В незнакомой стране вашей семье наверняка пришлось нелегко...
— Да, первые годы были, мягко говоря, сложными. Я не знала английского и никем не могла работать. Даже языковые курсы не спасли ситуацию. Мужу приходилось вкалывать по 12 часов.
Спустя некоторое время я окончила курсы парикмахеров в Лондоне, и знакомый порекомендовал меня владелице африканского салона красоты. Она оказалась доброй женщиной, помогала мне осваивать язык.
— Расскажите, как вы стали обучать британцев изготовлению картин из войлока.
— Все началось с того, что я увидела потрясающую войлочную картину и заинтересовалась тем, как их делают. Нашла материал в интернете, а поскольку войлока у меня не было, распустила вязанный шарф. Показала получившуюся картину близким — они оценили, но честно сказали, что мне есть куда расти.
Шесть лет в рядах ИГ: история узбекистанки, вернувшейся на родину
Я стала совершенствовать навыки, а потом знакомая из Кыргызстана предложила мне выставить свои работы в рамках ее проекта. Чуть позже я начала обучать детей. Многие мои картины сегодня выставлены на продажу, 10 процентов от выручки направляются в помощь детям-сиротам из Кыргызстана.
— Когда вы последний раз были на родине?
— Год назад. Впервые побывала в Сары-Челеке и расплакалась — настолько прекрасно это место.
— Сильно ли изменился Кыргызстан с тех пор, как вы его покинули?
— Я не могу говорить объективно, потому что приезжаю как турист, а это предполагает благоприятные впечатления. Слышала, что многие люди недовольны подорожанием жизни. Странно, что при этом они устраивают пышные тои, когда можно обойтись скромным ужином в кругу близких.
Еще мне радостно наблюдать за молодыми кыргызстанцами: в стране много образованных ребят, которыми можно гордиться.
