Известный в СССР театральный критик, доктор искусствоведения ветеран ВОВ Низам Нурджанов встретил меня прикованным к креслу, плотно укрытыми ногами, с широкой улыбкой, в чистой и просторной комнате, обставленной некогда самой престижной советской мебелью и в окружении многочисленных книг.
"Ноги совсем не работают уже, еле передвигаюсь, но голова работает… работает она ещё, вон кабинет мой маленький, я там работаю, там всегда беспорядок, много книг", — указал он взглядом на маленький балкончик, где стоит рабочий стол, заваленный книгами и газетами.
Отечественная война пришла с вестью от брата
Вопреки моим ожиданиям, Низам Хабибуллаевич не стал демонстрировать свои медали за участие в ВОВ, сказал, что не помнит где они, скромно подчеркнув, что воевал то он в обороне, был связистом.
"Доблестных проявлений у меня не было во время войны. Я был обыкновенным солдатом. Но я вам расскажу все, постараюсь вспомнить", — начал 92-летний ветеран свой рассказ.
О войне семья Нурджановых-Хабубуллаевых узнала из писем старшего сына Шахоба, которого призвали в армию еще в 1939-м. Он был направлен на границу СССР с Финляндией, а оттуда — на границу с Литвой. В каждом своем письме он писал: "Немец готовится, скоро начнется война. Запасайтесь продуктами".
И она началась. В августе 1941 семья перестала получать письма от Шахоба…
"В июле 41-го от брата пришло еще два письма, он описывал, как они отступали после многочасового обстрела при нападении немецкой армии. Что из 46 его однополчан, остались в живых только он и еще один его товарищ. О его смерти мы узнали поздно — в 1945-м. Как оказалось, он был убит под Таллином, больше ничего не известно", — рассказывает ветеран.
Холодный Свердловск
Родился Низам Нурджанов в декабре 1923 в Бухаре (Узбекская ССР), позже его родители переехали в Регарский район Таджикской ССР. В начале 1941-го, после педагогического училища, пошел работать преподавателем таджикского языка в сельскую школу, потом перевели в районную.
В конце лета 1942 19-летнего молодого педагога призвали в армию. Его и еще нескольких призывников посадили в поезд и через несколько часов высадили в Самарканде, оттуда в военное училище связи, эвакуированное из Воронежа.
Физика, математика, топография и многое другое — все, что нужно для подготовки офицера связи. Окончить училище так и не получилось — его расформировали. Учеба продолжилась в 1943 в Свердловске (ныне Екатеринбург) на радиокурсах.
"Свердловск был холодный и голодный город. Условия были плохие. В конце того же 43-го нас одели в чистую одежду и отправили в Москву", — говорит он.
Там часть молодых офицеров отправили на фронт, а офицер-связист таджик попал в особый спецотряд, предназначенный для обороны Москвы, состоящий из 20 солдат. Отряд был размещен в доме одной старушки в деревне Зюзино вблизи Москвы.
Продавал мыло ради билетика в театр
Любовь к искусству у будущего театроведа зародилась именно здесь. Несмотря на запреты и угрозу ареста, старшине Нурджанову удавалось выходить из охраняемой зоны и тайком посещать театры, оперу.
В 1944 Большой театр работал, зал всегда был полон, найти билеты было невозможно, приходилось покупать с рук.
"Я водил солдат в баню, нам давали мыло, одно мыло я экономил и потом продавал за 80 рублей, через меня также солдат снабжали кальсонами и если одни кальсоны оставались иногда лишними, то я продавал их за 200-300 рублей на рынке. За эти деньги я покупал билеты на спектакли и в оперу. Конечно, риск был большой, меня могли посадить за это", — рассказывает ветеран ВОВ.
С воодушевлением рассказывает о том, как смотрел оперы "Риголетто", "Демон", "Евгений Онегин", "Царская невеста", "Тоска". Спектакли в МХАТе полюбились ему тогда особо — "Кремлевские куранты", "Русские люди", "Три сестры" — громкий спектакль, на который найти билет тогда было очень сложно, но ему каждый раз это удавалось.
За кулисами Ялтинской конференции
"Москва была неспокойна, была угроза налета немецких самолетов. В окрестности города держали несколько таких отрядов", — говорит он.
Потом была оборона Ярославля и Симферополя, затем, в феврале 1944 и Ялта и крымский санаторий "Золотой пляж", — с улыбкой рассказывает он.
Об истинной причине прибытия отряда связистов-радистов в Ялту они узнали по радио. Как оказалось, в Ливадии (входит в городской округ Ялты. Крым, — ред.) открывалась конференция трёх держав. Это была последняя встреча лидеров стран антигитлеровской коалиции — СССР, США и Великобритании во время Второй мировой войны.
"Конференция прошла более или менее спокойно, хотя был один прорыв немецкого самолёта-разведчика, но его обстреляли, и он сбежал", — вспоминает ветеран.
В Ялте, по признанию Низама Хабибуллоевича, кормили солдат хорошо. Питание под категорией 1: в рационе было мясо, гречка, паштеты, сливочное масло и 900 грамм хлеба. За две недели пребывания там солдаты смогли наесться, ведь в обороне таких яств не было.
День Победы и демобилизация
После Ялты была опять Москва.
"Нам давали по три кубика рафинада каждому, но солдаты меняли сахар на картофель у местных жителей. Вечно голодные ходили, еды не хватало, скудно все было — суп из капусты, одна вода. Вот и меняли три рафинада на три картошки, варили в котелке, без масла. Потом только могли уснуть ночью без урчания живота", — говорит он с улыбкой.
Однажды на рынке он купил буханку черного хлеба за 300 рублей — на эти деньги вне-военное время жила целая семья в течение месяца. А деньги зарабатывались по-разному, то мешок картошки перепадёт, которая продавалась тут же, то еще что-то. Такое время было.
К санитарии в армии относились серьезно, вспоминает он, баня — каждые 10 дней, чтобы не было вшей и инфекции. Белье часто меняли.
Службу в последний год войны Нурджанов провел в военном лагере Симферополя. Именно здесь молодой таджикский офицер-связист встретил Победу.
Его демобилизовали одним из первых — в октябре 1945 — на родине была острая нехватка педагогов. Преподавать он пошел в школу №3 — совмещал учебу в Педагогическом институте и работу, чтобы помогать отцу и содержать семью в голодный послевоенный период.
Окончив вуз, он и еще пятеро выпускников, были приняты в аспирантуру. Его научным руководителем стал известный этнограф Николай Кисляков из Ленинграда, поэтому молодой аспирант Нурджанов переехал в этот город.
Именно там в возрасте 29 лет, в конце 1951-го, он защищает диссертацию на тему "Истоки таджикского народного театра по материалам Кулябской области" и становится кандидатом наук. Позже он признается, что именно военная закалка помогла ему преодолеть все сложности на пути получения первой ученой степени.
Первая и последняя любовь к театру
А Ленинград только укрепил его любовь к театру. За три года учебы он посетил более 400 спектаклей и как сам выражается "впитал культуру Ленинграда" и изменился как внутренне, так и внешне.
Будучи аспирантом, Нурджанов продолжал преподавать таджикский язык воспитанникам хореографического училища в Ленинграде. Это были 10-летние дети из Таджикистана. Среди его учеников были, потом уже ставшие знаменитыми на весь Союз, балерины, заслуженные артисты Таджикской ССР — Сталина Азаматова, Шарафбону Турдиева, Бозгуль Исаева и другие.
"Папа подумал, что я теперь — великий ученый и буду зарабатывать большие деньги, а меня по возвращении в Таджикистан, назначили младшим научным сотрудником Академии наук с окладом 170 рублей, что, конечно, считалось тогда все же хорошей зарплатой", — говорит он.
Женился Нурджанов только в 31, в 1954-м, но "удачно женился", — вспоминает ветеран с улыбкой.
Красавица из Ташкента, молодая студентка юридического факультета Ташкентского вуза, с которой его познакомили друзья, растопила сердце молодого этнографа. Она была для него музой, поддержкой, вдохновением и опорой. Но спустя некоторое время, в возрасте 40 лет, она покинула его, оставив 16-летнего сына и 6-летнюю дочь. Она мучилась от рака желудка, врачи были бессильны. Так он потерял единственную свою любовь…
"Больше любви в моей жизни не было. Было очень сложное время, с двумя детьми, переживал я сильно. До сих пор скучаю по ней, вспоминаю наши годы. Еще два раза женился, но это была не любовь. Детей у меня больше не было. Вот чем Бог наградил, тем и живём — двое детей и двое внуков", — признается ветеран.
Единственный в своем роде таджик
Его лицо озаряется и улыбка становится шире, когда он говорит о детях и внуках. Хотя с сыном он не виделся 15 лет, они часто и долгими часами разговаривают по телефону, когда сын звонит из Дюссельдорфа (Германия). Особенно трепетно говорит о 13-летнем внуке Марселе. Дочь и внучка рядом с ним, заботятся и ухаживают.
"Я не зря прожил жизнь, — говорит он, — она получилась у меня очень насыщенной".
Его многочисленные работы не имеют аналогов в бывшем СССР. Он стал единственным в своём роде театральным критиком в Таджикистане, кто по кусочкам собрал историю таджикского театра.
Традиционный театр таджиков существовал веками, но никто об этом не знал еще 50 лет назад, и не знал бы, если бы не его работы. На сбор материалов для двух томов книг "Традиционный театр таджиков" понадобилось 30 лет, из которых — 10 ушло на написание книг.
Он участвовал в экспедициях по всему Таджикистану и Узбекистану, где живут таджики. Собрал уникальные материалы фольклорного театра, народного наследия — древние пантомимы, карнавалы, танцы, театральные зрелища, театр музыкальной драмы, театр маскарабозов, кукольный театр.
Среди его больших работ сам он вспоминает трёхтомник "История таджикского театра", специальную монографию "Опера и балет Таджикистана".
Прощаясь со мной, он встал, опираясь на кресло, хотя в течение трёхчасовой беседы даже ни разу не двинулся. "Я ведь джентльмен, — сказал он, улыбаясь и одевая старенькую тюбетейку, — как же вас не проводить". Только тогда я увидела его опухшие ноги и не разгибающуюся спину. Он еле дошел до двери, одел тапочки, опираясь на дверь, и пожелал мне всего доброго.
Биография Низама Нурджанова
Низам Хабибуллаевич Нурджанов родился 18 декабря 1923 в Бухаре.
Он был известен не только в Таджикистане, но и во всем СССР как советский, таджикский этнограф, театровед, балетовед, театральный критик и педагог. Доктор искусствоведения (1968), профессор (1973). Заслуженный деятель искусств Таджикской ССР (1974).
Семья Нурджановых переехала из Бухары в Сталинабад в 1931. Здесь он окончил три класса начальной школы. С 1935 учился в Педагогическом техникуме, в 1939-1941 — в Сталинабадском учительском институте, после работал учителем таджикского и узбекского языка и литературы в сельской школе Регарского района.
Летом 1942 Нурджанов был призван в ряды Красной армии и направлен на учебу в Воронежское училище связи (эвакуированное в Самарканд). Принимал участие в обороне городов Москвы и Ялты.
В октябре 1945 Нурджанов был демобилизован; работал учителем в средней школе Регарского района, в 1946-1947 — учителем таджикского и узбекского языка и литературы в средней мужской школе № 3 в Сталинабаде. Одновременно в 1947 окончил литературный факультет Сталинабадского пединститута. В 1948 вступил в ряды КПСС.
С 1947 — Нурджанов аспирант Таджикского филиала АН СССР по специальности этнография; под руководством М. С. Андреева собирал материал по этнографии и фольклору в Варзобе. После трагической смерти М. С. Андреева в 1949 был прикомандирован в Институт этнографии АН СССР им. Миклухо-Маклая, где в 1951 окончил аспирантуру под руководством этнографа-таджиковеда Н. А. Кислякова.
Работал младшим научным сотрудником Института истории, археологии и этнографии АН Таджикской ССР (1951-1952), преподавал на кафедре таджикского языка и литературы Сталинабадского пединститута (1952-1953).
Член Союза писателей СССР (с 1961), Союза театральных деятелей Таджикистана (1976-1981 — член президиума Таджикского театрального общества); член правления Советского фонда культуры (1988-1991); член Международной организации по народному творчеству при ЮНЕСКО.
Состоял членом Всесоюзного Совета по координации искусствознания (1976); членом Комитета по государственным премиям им. АбуАбдулло Рудаки в области литературы, искусства и архитектуры при Правительстве Республики Таджикистан (1981-2001); заместителем председателя Координационного совета по литературно-художественной критике при Президиуме Академии наук Таджикской ССР (1981).
Театровед ушел из жизни 18 марта 2017 в Душанбе.
