ДУШАНБЕ, 24 июн —Sputnik. Мир детства — неотъемлемая часть жизни любого народа. Невозможно говорить о каком-либо этносе, не учитывая его семейно-бытовой уклад и способы воспитания детей.
Sputnik Таджикистан на основе научных трудов по этнографии таджиков решил рассказать о традиционных обрядах детства народов Таджикистана конца XIX — начала XX веков.
Рождение и воспитание детей являлось основной функцией таджикской семьи конца XIX — начала XX веков.
Традиционно таджики стремились иметь как можно больше детей. Дородовые и родовые обряды и действия, связанные с первыми годами жизни ребенка, были направлены на защиту матери и дитя от злых сил, сохранение их здоровья и жизни. Обряды перехода, в свою очередь, символизировали обретение ребенком нового статуса и переход его в следующую возрастную группу.
Следует отметить, что на рубеже XIX-XX веков семья у таджиков в большинстве случаев, особенно в сельских и горных местностях, представляла собой тип неразделенного образования, в котором вместе жили два — три, а возможно, и более поколений с женатыми сыновьями и их детьми.
Главным в такой семье выступал самый старший мужчина. В равнинных районах, преимущественно в городах, встречался другой тип семьи — нуклеарная (малая), состоявшая из супружеской пары с детьми добрачного возраста.
В богатых знатных семья сыновья нередко имели самостоятельный доход, позволявший им жить отдельно от родителей. В бедных семьях экономическая зависимость сыновей от отца была основной причиной совместного проживания с родителями, которая впоследствии стала традицией, и отделение сына от отца уже воспринималось как оскорбление.
Заклинания и наговоры
Как и у многих народностей, рождение ребенка являлось наиболее ярким событием в жизни любой семьи. Бесплодие считалось большим несчастьем.
Так, бездетные женщины прибегали к различным обрядам. Обращаясь к мулле, который славился силой заклинаний и наговоров, бездетная женщина получала от него кусочки бумаги с написанными на них стихами из Корана.
Существовали различные способы применения таких бумажек: одни зашивали в тряпочку и вешали на шнурке на шею; другие клали в глиняную посуду с горячими углями, которую женщина ставила между ногами и держала до тех пор, пока не сгорала бумажка; третьи же клали в миску с холодной водой, смывали с нее чернила и женщина пила эту воду.
Все эти средства были призваны устранить внутренние болезни женщины и подарить ей надежду иметь ребенка. Если эти средства не помогали, женщину вели к мазару, священному месту древних доисламских культов.
Хранитель мазара читал отрывок из Корана, брал женщину за руку и трижды обводил вокруг мазара. Потом предлагал взять горсть земли возле мазара и посмотреть, есть ли в ней какое-либо живое существо. Если во взятой земле оказывался червяк или какое-нибудь насекомое, то женщина могла надеяться, что у нее будет ребенок, если же в земле ничего не оказывалось, то она теряла надежду стать матерью.
После всего описанного вполне естественно предположить, что беременность женщины воспринималась как великая радость. Женщина получала подарки от мужа и родственников. Ее прихоти в еде старались удовлетворять, так как все опасались рождения ребенка с голубыми глазами.
Считалось, что злые духи могут навредить беременной женщине. Поэтому она не выходила из дома в темное время суток и носила амулеты, защищавшие от злых сил. Особенно женщину оберегали в последний месяц беременности, опасаясь рождения мертвого ребенка или смерти самой женщины.
При первых же схватках к женщине приглашали двух повитух. Повитухи совершали ритуальное омовение, читали стих из Корана и трижды ударяли роженицу по спине. Из дома уводили мужчин, детей и девушек. Важно отметить, что женщина никогда не рожала в доме, в котором умирали дети.
Новорожденного принимала на руки повитуха.
Перерезали и перевязывали пуповину, а куски пуповины сохраняли в качестве оберега. Затем ребенка обмывали и заворачивали в старое платье или платок, чтобы у ребенка была долгая жизнь. Вообще стремление завернуть ребенка в одежду пожилых родственников и тем самым "передать" ему долгую жизнь наблюдалось у многих народов Средней Азии.
После окончания родов отцу сообщали радостную весть, поздравляли с рождением сына (мубораки шикораки) или дочери (мубораки ришчуяк). Рождение сына сопровождалось большей радостью. Устраивали угощения и стрельбу из ружей.
"Чилля" и выкуп ребенка
Первые сорок дней после рождения ребенка, носившие название "чилля", то есть "сорокодневие", считались наиболее опасными как для матери, так и для новорожденного. Мать и ребенка с момента рождения не оставляли одних, в помещении всегда находился кто-нибудь из близких. Также в комнате постоянно горел огонь. В изголовье роженицы клали предметы, которых боялись злые духи — Коран, бритву, нож, стручки красного перца или чеснока.
Повсеместно среди таджиков наблюдался обычай "выкупа ребенка". Женщина, если у нее до этого умирали дети, отдавала новорожденного повитухе на весь период "чилля", кормила его в доме последней и оставалась там ночевать. По окончании "чилля" мать выкупала ребенка, отдавая взамен одежду или козу. Обычай этот преследовал цель обмануть злых духов, уверив их, что ребенок не принадлежит матери.
Кто выбирал имя
Обычно через три — семь дней после рождения у таджиков происходило наречение имени ребенку. Имя новорожденному давалось пожилым человеком, выбранным среди соседей.
"Обычно имя давал дед или отец новорожденного. К соседу обращались в том случае, если не было деда или сосед был муллой", — рассказывает журналист Умед Джайхани в интервью Sputnik Таджикистан.
У равнинных таджиков часто давали имена, заимствованные у арабов под влиянием ислама: пророка, его потомков, первых халифов. Также давались имена, связанные с историческими и легендарными героями.
Такие имена, отмечает Умед, называются мусульманскими и распространились вместе с исламом. У арабов были и немусульманские имена, которые у таджиков не прижились.
У горных таджиков такие имена не давались. Считалось, что простому человеку недостойно носить великие имена.
Часто нарекали именами, являющимися по существу прилагательными: Хабиба — любимая, Калон — большая; или существительными: Назокат — прелесть, Мухабат — любовь. Встречаются имена, имеющие отношение к временам года, дням недели, праздникам, явлениям природы. Иногда детям давали имена унизительного характера или обозначающие незначительный предмет. По поверьям такие имена должны были отвлекать злых духов.
Одним из крупных событий периода "чилля" являлось положение новорожденного в колыбель, по поводу чего устраивалось празднество. Особенно торжественно обставлялось положение в колыбель первенца. Колыбели делались специальными мастерами и в семье переходили от старшего ребенка к младшему.
Ребенка перед положением в колыбель омывали. Созывали гостей и устраивали угощение. Читали соответствующие случаю молитвы и произносили пожелания ребенку. К верхней перекладине колыбели подвешивали колокольчики, различные амулеты (нитки с голубыми и деревянными бусами, нос утки, различные амулеты — тумары). Ребенок оставался в колыбели до 1-2 лет.
Гигиена
Устройство таджикской люльки обеспечивало относительную чистоту, замечает Умед Джайхони.
Купали детей редко, поскольку согласно поверьям это обессиливало ребенка, задерживало его рост и, что самое главное, чисто вымытый ребенок привлекал взоры злых духов.
Значительным торжеством сопровождалась первая стрижка волос: также приготавливалось угощение, созывались родственники и знакомые.
Впервые мальчиков и девочек стригли по достижении ими года. Если стрижка волос у девочки происходила относительно скромно, то стрижка волос у мальчика (особенно в южных районах) сопровождалась небольшим празднеством. Для стрижки мальчика приглашался мулла или почтенный старик.
Они и начинали стричь волосы, заканчивала же стрижку обычно мать ребенка. Девочкам стричь волосы иногда также начинал мулла, но чаще это делала многодетная почтенная пожилая женщина.
Чтобы у матери были еще дети, волосы с головы ребенка состригали не все, не состригали полностью и тогда, когда в семье умирали дети. В таких случаях при стрижке оставляли косичку на макушке. Часто девочкам с трех-четырех лет начинали отпускать волосы, первоначально оставляя лишь пряди по бокам. На всей территории Таджикистана до сих пор сохраняются некоторые обычаи и обряды, связанные со стрижкой волос у детей.
Ногти ребенку первый раз срезали в 2-3 года. Мальчику ногти обрезали над книгой, чтобы он стал ученым, а девочке руки вымазывали в тесте или муке, чтобы из неё вышла хорошая стряпуха. Ни ногти, ни волосы, ни выпавшие зубы детей не выбрасывали, а тщательно закапывали в землю или прятали в щели в стене.
Этот обычай связан с широко распространенным у таджиков поверьем, что ногти, зубы и волосы человека, если попадут в руки "недоброжелателя", могут послужить средством порчи и сглаза их владельца.
Обрядом состригания волос и ногтей заканчивался период младенчества, и ребенок вступал в следующую фазу своей жизни — детство.
Конец детства
Одной из основных причин болезни считался сглаз. На детскую одежду мальчиков и девочек нашивались украшения-обереги. Это могла быть зашитая в треугольники из ткани вата, душистая мята, подвески из дерева туг, черные бусины с белыми глазками, бусины из сердолика, подвески из когтей медведя, барса или волка, зубов и костей змеи — набор предметов, которые, по народным поверьям, способствовали благополучию ребенка.
Включение мальчика в круг взрослых членов семьи знаменовал обряд обрезания. При классических инициациях у разных народов мира операцию совершают над юношами старшего возраста, что говорит о связи обряда с достижением половой зрелости. В исламе обряд обрезания получил новое значение.
Его стали рассматривать как символ введения в религиозную общину, подобно христианскому обряду крещения. У таджиков обряд обрезания мальчика назывался туи хатна или туи суннат. Помимо религиозного, существовало представление, что обрезание диктовалось правилами гигиены. На необрезанного мальчика смотрели, как на нечистого. Обрезание старались делать зимой или поздней осенью, чтобы не было загрязнения и заражения. Само обрезание проводилось мастером. Отец обычно находился в помещении вместе с мальчиком. Мать сидела в другой комнате, опустив мизинец в пиалу с водой для облегчения боли сына. До полного выздоровления ребенка держали в постели.
Обряд обрезания сопровождался угощением, расходы на которое были достаточно велики. Обычно обряд обрезания проводился мальчикам 5-7 лет. Бедные семьи откладывали исполнение этого обряда до того времени, пока мальчику не исполнится 10 — 12 лет, пытаясь накопить денег. К проведению праздника по случаю обрезания готовились в течение нескольких лет. На праздник приглашали всех родственников, соседей, гостей из соседних селений. Общее угощение устраивалось днем и сопровождалось всевозможными развлечениями: танцами, скачками, борьбой, выступлениями музыкантов и певцов.
Таким образом, акт обрезания был специфическим обрядом перехода, он символизировал включение мальчика в аграрную деятельность и вхождение в общественную жизнь.
Обрядом обрезания завершалась фаза детства.
После обряда обрезания мальчик рассматривался как халол (разрешенный к употреблению). Он получал право молиться и поститься, то есть право на выполнение основных религиозных предписаний. В этом смысле обряд был связан с классическими возрастными инициациями.
Как подчеркивает собеседник Умед Джайхани, за 100 лет таджики в целом мало изменились: как верили всяким примитивным приметам и предрассудкам, так и продолжают верить.
