Прежде всего, конкуренция ведется с теми, кого Россия сейчас считает если уж не союзниками, то очень близкими партнерами – Китаем и Турцией.
Китайский интерес
Интересы Китая простираются, прежде всего, на Центральную Азию. Китайские власти вкладывают в страны региона миллиарды долларов. Причем скупают они не только углеводороды, но и, например, месторождения минеральных ресурсов – прежде всего редкоземельные металлы, медь, золото. Значительные средства идут на развитие инфраструктурных проектов – китайцы не только укрепляют транспортное сообщение со центральноазиатской кладовой, но прокладывают через регион торговые маршруты к европейским партнерам.
На самом деле российские и китайские интересы в Центральной Азии если не синхронизируются, то, по крайней мере, не особо противоречат друг другу. Между сторонами существует своего рода негласный пакт разделение ответственностей. Москва занимается в Центральной Азии сферой безопасности и не пытается вытеснить из региона китайские фирмы. Пекин же в ответ не лезет в политику. Конечно, чисто теоретически, модус вивенди может быть разрушен – но не в этом случае. Не потому, что стороны не хотят, – а потому, что это разрушение им крайне невыгодно.
Россия при всех своих возможностях не может конкурировать с китайскими инвестиционными проектами. Кроме того, попытка вытеснить китайский бизнес (не нелегальный – ту же контрабанду через Кыргызстан, – а легальный) приведет к серьезному напряжению не только отношений с Китаем, но и ситуации в Центральной Азии в целом. Ведь иностранные инвестиции помогают экономическому развитию, а значит, и укрепляют его стабильность – в чем крайне заинтересована Российская Федерация, не желающая превращения региона в пространство нестабильности.
ТЭЦ-2 на вес золота: Китай "вернет" свои инвестиции на рудниках Таджикистана
Со своей стороны, Пекин, опираясь на деньги и связи, тоже мог бы начать выдавливать Россию из региона. Предложить, например, странам свои политические и военные гарантии. Мог бы – но не буде - по целому ряду причин.
Прежде всего, главная цель Китая – не доминировать в регионе, а обеспечить в его лице стабильный тыл (экспансия КНР направлена на юго-восток, а воевать на несколько фронтов он не может), и транзитную территорию. В этом ключе как раз очевидна конфронтация между Пекином и Вашингтоном, который сейчас пытается раскачать ситуацию. Зачем Китаю геополитическое бодание еще и со страной, которая разделяет стремление Пекина к стабилизации и укреплению безопасности в этом регионе? Со страной, которая добровольно берет на себя непростую работу по военно-политической защите центральноазиатских стран? Со страной, которая умеет находить общий язык со среднеазиатскими народами, относящимися к Китаю с определенным недоверием? В конце концов, со страной, хорошие отношения с которой в принципе важны и нужны Китаю для успешного оспаривания американского глобального лидерства. Вопросы, понятно, риторические.
Неоосманизм против евразийства
Что касается Турции, то тут, на первый взгляд, схема похожая. Конфликт Эрдогана с Западом носит экзистенциальный характер – дело тут не в каких-то шагах турецкого руководства, а в расхождении турецких интересов с западными и отказе Анкары этими интересами жертвовать. По сути из всех соседних с Турцией великих держав у Эрдогана хорошие отношения лишь с Россией – и портить их себе дороже.
Да, сейчас Турция не имеет возможности проводить активную экспансионистскую политику. Ни в Центральной Азии, ни на Кавказе. Но уже в краткосрочной перспективе ситуация может измениться.
Туристы из Таджикистана полюбили Турцию
Позиции Анкары в Центральной Азии сейчас сравнительно слабы. Это связано как с опасениями местных руководителей относительно перспектив неоосманизма, так и потерей ряда возможностей по воспитанию и образованию мусульманской молодежи после начала войны Эрдогана против Фетхуллы Гюлена.
"Сейчас Турция пытается восстановить свои международные связи после ликвидации системы лицеев Гюлена и его культурных центров, которые долгие годы составляли основу публичной политики этой страны", - поясняет глава Евразийского аналитического клуба Никита Мендкович.
Однако не нужно забывать, что при всех авторитарных тенденциях Эрдогана Турция остается единственной страной на Ближнем и Среднем Востоке, которая сумела сочетать экономическое развитие, элементы демократии и политический ислам. Страной, которая на своем примере демонстрирует гораздо более жизнеспособный политический проект, нежели стандартные для исламского мира варианты авторитаризма или даже просвещенного авторитаризма. И можно предположить, что чем дальше, тем более привлекательной будет турецкая модель для центральноазиатской молодежи.
Сыновья Рахмона и Эрдогана обсудили в Душанбе развитие этноспорта
Что касается Южного Кавказа, то у Анкары большие аппетиты не только в Азербайджане, но и в Грузии. Активная и даже агрессивная экономическая политика Турции в этой стране, сочетающаяся с демографической экспансией (достаточно посмотреть на количество турок в Аджарии) воспринимается рядом грузин как угроза суверенитету страны. А также интересам Москвы, если учесть, что именно через Грузию идет связь России с ее главным союзником в Закавказье, членом ОДКБ и ЕАЭС – Арменией.
Помимо противоречий на постсоветском пространстве нельзя не учитывать интересы Турции в Крыму (где турецкое руководство видит себя защитником прав крымских татар). Хотелось бы, чтобы некоторые другие страны, не менее Москвы заинтересованные в защите от неоосманизма, учитывали эти моменты.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
