Однако уже в процессе подготовки законопроекты подверглись яростной критике имамов, правозащитников, представителей так называемого политического ислама, а также взрастивших и опекающих эту тусовку левых партий. Власти вынуждены были заранее оправдываться.
Министр внутренних дел Жеральд Дарманен даже начал уверять общественность, будто свежий закон о борьбе с сепаратизмом во Франции можно будет использовать, в частности, против "белых супремасистов". Это в переводе с левацкого новояза — все коренные французы мужского пола и традиционных взглядов. Хотя изначально закон должен был бороться именно с исламистами, создающими свои анклавы на территории страны.
Та же неразбериха происходит и с только что опубликованным законопроектом "Об укреплении республиканских принципов". Хорошо видно, как текст многократно смягчали и переписывали. В результате долгих правок само слово "исламизм" оттуда исчезло. Вместо него используется словосочетание "сектантские формирования".
"Позвольте, какие такие "сектантские формирования"? — иронизируют критики закона справа. — Это свидетели Иеговы*, что ли, отрезали голову учителю Самюэлю Пати?"
На самом деле под это определение можно подвести паству любой, самой мирной и традиционной религии. Сегодня представители разных церквей тревожно думают, кого же назначат "гадиной" французские власти. Больше всех переживают католики — именно к ним относится крылатое выражение Вольтера и именно война с ними считается во Франции национальным видом спорта.
Эксперт: слова Макрона об исламе восприняты мусульманами как вызов
В генетической памяти католиков — и массовые убийства представителей культа во время Великой французской революции, и страшные репрессии и погромы, обрушившиеся на церковь сразу после принятия в 1905 году закона об отделении церкви от государства.
Не добавляет энтузиазма и то, что Социалистическая партия только что инициировала создание некой общественной милиции "Защитники светскости".
Эти патрули должны иметь право проверять в местах отправления культа, соблюдаются ли там права человека. Христиане опасаются, что если инициатива пройдет, то защищать права человека активисты будут отнюдь не в мечетях или синагогах, а в соборах и православных церквях.
В общем, борьбы с радикальным исламизмом в законопроекте, по сути, нет. Зато он асфальтовым катком проходится по мирным мусульманам, которые, вполне вероятно, осуждают терроризм точно так же, как и добрые французы.
Во Франции уже несколько десятилетий как сложились специальные гетто для мусульман-мигрантов, где все живо напоминает обычаи Северной Африки и Ближнего Востока. Безалкогольные кафешки, где целыми днями сидят, раскинувшись, мужчины в адидасах, но нет ни одной женщины. Плотно зашторенные салоны красоты, где много женщин, но нет ни одного мужчины. Халяльные магазины.
Подпольные медресе. Маленькие девочки, с ног до головы закутанные в паранджу.
Положим, эти практики нарушают принцип светскости французского государства и права женщин и детей. Однако так привыкли жить миллионы человек. Кстати, сколько именно, точно не известно. Во Франции официально запрещено проводить опросы на тему принадлежности к той или иной религии. Поэтому, по разным оценкам, число мусульман, легальных и нелегальных, составляет от шести до пятнадцати миллионов человек. Это от десяти до 24 процентов всего населения страны.
Вот именно на привычки и традиции этой огромной страты общества и нацелен документ о принципах республики. Законопроект запрещает учитывать религиозные убеждения в деятельности госкомпаний. На практике это означает, что в общественных бассейнах нельзя будет вводить часы раздельного плавания для женщин и мужчин.
Запрещается врачам — под угрозой штрафа и тюремного заключения — выдавать справки о девственности. Для многих мусульманских семей делать такой сертификат было в обычае перед свадьбой.
Каждый ребенок, живущий во Франции, обязуется посещать школу. Исключения могут составить только медицинские противопоказания. Для отслеживания обучающихся каждому ребенку предполагается присвоить индивидуальный номер.
Эта новелла вызвана тем, что, по подсчетам властей, около шестидесяти тысяч девочек-мусульманок не ходят в школу. Их обучают дома или в подпольных религиозных школах. Наверное, в плане ассимиляции это действительно не очень хорошо. Однако есть один нюанс. Школа во Франции обязательна для детей с трех лет. Не слишком ли жестоко нумеровать таких малолеток, не давая им еще несколько лет посидеть дома?
Особенно оскорбительно выглядит параграф, нацеленный на борьбу с браками по принуждению. Если чиновник мэрии заподозрит, что жених и невеста женятся по сговору родителей, то он обязан допросить каждого из них по отдельности на предмет того, как долго они встречаются, любят ли друг друга и прочее. Если результаты его не удовлетворят, он может в регистрации брака отказать.
Эти мелочные и жестокие установления выглядят как бессовестное вторжение в личную и семейную жизнь граждан. А учитывая то, что их планируют применять исключительно против мусульман, получается натуральное издевательство над религиозным меньшинством.
И потом, при чем тут вообще бассейны? Где террористы — и где девственницы? Возможно, Макрон имел в виду гурий, которых имамы обещают шахидам после смерти? Но у них нет справки от врача.
Власти Франции загнали себя в неприятную ловушку. Если применять меры, указанные в законе, исключительно против мусульман, это действительно выглядит угнетением религиозного меньшинства и может оскорбить и унизить миллионы граждан страны. Если распространить меры на все население, то этот закон вообще теряет смысл. Потому что резню на улицах затевают все-таки именно радикальные исламисты.
Неудивительно, что законопроект о республиканских принципах возмутил всех. Его критикуют и справа, и слева, и из центра. Леваки справедливо указывают на то, что от него пострадают не террористы, а мирные мусульмане. Марин Ле Пен не менее справедливо говорит, что вместо всей этой ерунды надо просто запретить иммиграцию и финансирование мечетей из-за рубежа. Мэр города Перпиньян вообще называет риторику Макрона "чистой шизофренией".
С законопроектом о республиканских принципах вышла та же петрушка, что и с законом о защите полицейских. По идее, он должен был обеспечить безопасность силовиков и граждан, которых они охраняют. На деле — привел к бесконечным бунтам и побоищам, в которых граждане и силовики воюют до полной гибели всерьез.
Невольно закрадывается мысль о том, что гражданское противостояние — между левыми и правыми, между мусульманами и католиками, между общественностью и силовиками — вполне сознательно подогревается французскими властями. В конце концов, духовный наставник Макрона, "серый кардинал" Франции Жак Аттали еще пятнадцать лет назад предупредил в своей книжке "Краткая история будущего", что мир должен пройти через череду беспорядков и гражданских войн.
Огромное влияние Аттали на европейскую политику делает его книги не столько литературой, сколько дорожной картой. Как видим, его ставленник Макрон последовательно реализует планы своего учителя.
В университете будущий президент Франции писал диплом по Никколо Макиавелли. Этот философ отмечал в "Государе", что некоторые лидеры "для укрепления своего владычества поощряли распри в подвластных им городах". Сегодня это называется "политикой управляемого хаоса". Макиавелли, впрочем, скептически относился к этому способу управления. Он может сработать, когда государство на подъеме, но если экономика трещит по швам, то искусственно созданный раскол непременно приведет к катастрофе.
А еще Макиавелли считал, что самое страшное для государя — "навлечь на себя ненависть и презрение подданных". Вот с этим у Макрона и впрямь проблемы. Новый законопроект их только усугубил.
*Запрещенная в России экстремистская организация.
