ДУШАНБЕ, 20 июл — Sputnik. Дело анестезиолога-реаниматолога из Калининграда Элины Сушкевич стало самым громким из "медицинских" за последнее время.
Неонатолога, напомним, обвинили в убийстве недоношенного младенца, которого она ехала спасать. Сейчас этой неоднозначной историей занимаются следователи "специализированного отдела" ГСУ СК. Пока не обнародованы результаты экспертиз, выводы делать преждевременно.
Впрочем, это далеко не первый случай, когда врачей обвиняют в убийствах или неоказании помощи недоношенным или "сложным" новорожденным. Даже когда медики заверяли, что не имели навыков для реанимации таких крох, их все равно отправляли на скамью подсудимых. РИА Новости подробно разобрало несколько схожих дел.
"Таких младенцев до этого даже не видела"
"Бумага — она не краснеет. Либо его делать мертворожденным. То есть сразу унести и сказать, что родился мертвым. <…> Потому что если вы дадите младенческую смертность, вас просто порвут". <…>
В Таджикистане супруги продали новорожденную дочь за 3 тысячи сомони
Эти фразы произнес в телефонном разговоре заместитель главного врача Калужской областной клинической больницы Александр Ругин. На другом конце провода находилась заведующая акушерско-гинекологическим отделением районной больницы города Жукова Шалабия Халилова. Спустя полчаса она приняла роды у женщины на 24-й неделе беременности — это чуть больше половины положенного срока. Ребенок не выжил.
А через несколько месяцев Халиловой и ее коллеге, педиатру Татьяне Васильевой, дежурившей на тех родах, предъявили обвинение в убийстве недоношенного младенца. По версии следствия, они совершили преступление "путем неоказания ребенку помощи". Александру Ругину вменяли подстрекательство и пособничество в убийстве. Мотив тот же, что и в Калининграде, — желание избежать повышения показателя детской смертности.
Хотя роды проходили еще в декабре 2015-го, точку в этом деле поставили только в марте 2019 года. Калужский областной, а затем и Верховный суд полностью оправдал двух из трех врачей — Ругина и Васильеву. Осудили лишь акушера-гинеколога Шалабию Халилову. Но не за убийство, а за "неоказание помощи больному". Дали два года условно.
Стало известно, зачем в узбекской клинике убивали новорожденных
"Все три года, пока шло следствие и суд, мы пытались доказать, что просто не могли спасти такого глубоко недоношенного ребенка, — педиатр Татьяна Васильева, похоже, готова держать удар за всех коллег. Она единственная сразу согласилась на интервью. — Реанимации у нас не было не только в родильном отделении — во всей больнице. Оборудования, которое может пригодиться при таких родах, — тоже. Но главное — мы не имели квалификации для реанимации недоношенных детей. Я, например, не неонатолог, а педиатр. Работала на ставку в школе и совмещала на полставки в акушерском отделении. Таких крошечных младенцев до этого я даже не видела. Да и не реанимировала я никогда никого".
"Обычный аппарат ИВЛ разорвет недоношенному ребенку легкие"
Жуков — небольшой городок в 84 километрах от Калуги. Население — чуть больше 13 тысяч человек. Две школы, три библиотеки, несколько предприятий. И районная больница, куда за два дня до нового, 2016 года поступила женщина, как сказано в приговоре, в активной фазе родов. Срок беременности был 24 недели.
Новорожденных в Узбекистане пронумеруют
"За два дня до этого она уже обращалась в женскую консультацию с жалобами на боли внизу живота. Там ее предупредили, что нужно ложиться на сохранение. Тогда ее, скорее всего, дотянули хотя бы недель до 27. Но по семейным обстоятельствам от госпитализации она отказалась. А через два дня начались схватки", — за Александра Ругина говорит его адвокат Александр Петров. Сам врач, несмотря на оправдательный приговор, от интервью отказался.
Сердцебиение плода акушер-гинеколог не услышала, но все же подготовила родовой зал. Через полчаса на свет появилась девочка весом 650 граммов и ростом 30 сантиметров. Татьяна Васильева с трудом может найти слова для описания того, как выглядел ребенок: "Представьте тельце размером с полторы ладошки. Голова у нее была не больше мяча для настольного тенниса. Черты лица и конечности плохо выражены, будто ее закутали в капроновый чулок. Кожа девочки была синюшно-белого цвета — как у трупа".
Из приговора:
"Халилова приняла ребенка и попыталась прощупать пульсацию пуповины. На долю секунды ей показалось, что есть слабый пульс, но затем он пропал. Она по-прежнему не была уверена, что ребенок жив. Других признаков живорожденности не наблюдалось".
Но следствие настаивало: ребенок не был мертв. В единичных раскрывшихся альвеолах младенца судмедэксперт обнаружил воздух. Да и во время второго звонка Ругину Халилова произнесла: "телепается", "сердцебиение 60". Правда, на суде акушер-гинеколог утверждала: был лишь единичный вдох.
Врачи уверяют: они попытались сделать все возможное, чтобы откачать новорожденную.
Куда "пропал" третий ребенок - врачи о скандальном случае в роддоме
"Сначала мы согрели младенца, запеленав его в специальную пленку и в пеленки, поместили в кувез. Этого требует протокол. А дальше, если он не начинает дышать, нужно проводить интубацию и подключать ребенка к аппарату искусственной вентиляции легких", — объясняет Татьяна Васильева.
Есть нюанс — обычный, рассчитанный на взрослого, аппарат ИВЛ для глубоко недоношенного ребенка не подходит.
"Для таких детей должна быть специальная приставка к аппарату, которая под давлением делает не только вдох, но и выдох. В противном случае легкие малыша просто разорвет. Кроме того, нужны специального диаметра интубационные трубки, очень маленькие. А главное — необходим навык. Неонатологов интубировать учат, педиатров — нет".
У обвинения были свои доводы. Приглашенный в суд неонатолог указал, что вентиляцию легких можно было провести имевшимся в больнице мешком АМБУ.
"Только он был в комплекте с маской для доношенного ребенка, в которую помещалась половина туловища этого малыша", — горько парирует Васильева.
Ни мотива, ни умысла
Это дело кажется довольно простым, если бы не те самые переговоры Халиловой и Ругина. В тот день акушер-гинеколог несколько раз звонила в областной центр для консультации. Например, во время второго звонка, уже после родов, Александр Иванович говорит (цитаты — по приговору): "Только дышать ему не надо, мягко говоря". <…>
"Мы не дышали. Он сам дыхательное движение делал", — отвечает Халилова.
В Китае родились первые дети с измененным ДНК: почему этому никто не рад
Следствием эта, а также несколько других фраз были истолкованы как указание к совершению преступления. Хотя смысл этих слов, убеждает адвокат, совсем в другом:
"Под фразой "только дышать ему не надо" мой подзащитный имел в виду, что не нужно пытаться делать ребенку искусственное дыхание. Он понимал, что таким образом врачи в Жуковской больнице не помогли бы ребенку — у них не было специального оборудования и навыков. Например, если бы они начали реанимировать недоношенного младенца не приспособленным для этого оборудованием, без манометра, был риск дать давление больше, чем нужно, и порвать ему легкие. Кто был бы в этом случае виноват в смерти? Конечно же, врачи, которые повредили ребенку жизненно важный орган. Ругин, как опытный врач, понимал это, и старался уберечь коллег".
В итоге суд — сперва Калужский областной, а потом и Верховный — согласился с доводами защиты. В речи Александра Ругина не увидели "призывов не оказывать помощь новорожденному". Мотив преступления — желание избежать повышения показателя детской смертности — суд также отверг. "Ругин не нес личной ответственности за эти показатели ни по Жуковской ЦРБ, ни по области в целом".
Что касается Татьяны Васильевой, ее признали невиновной на том основании, что о рождении живого младенца она не знала. Когда она приступила к осмотру ребенка, тот уже был мертв.
После оправдания Татьяна Васильева вернулась в медицину. Работает педиатром в школе. "Знаете, для меня эти три года были настоящим адом. Сперва меня в наручниках доставили в Калугу. Девяносто шесть часов продержали в камере предварительного заключения. Потом полтора года под домашним арестом. Выходить на улицу можно было сначала на час, потом на два. Гулять не дальше 500 метров от дома — иначе воспримут как побег. Даже объяснить друзьям и знакомым, что ты не виновна, не можешь — связь запрещена".
"Хотела выручить коллег"
Похожее дело слушали в Почепском районном суде — врача-педиатра Людмилу Колыхалову обвиняли в том, что она не смогла откачать новорожденную девочку. Ребенок был доношенным, но в процессе родов захлебнулся околоплодными водами. Провести реанимацию обычный педиатр из глубинки не смогла. В итоге приговорили к полутора годам ограничения свободы. Ей повезло: тут же попала под амнистию.
Людмиле Зупаровне 57, тридцать лет она работает участковым в детской поликлинике. "Обычно я занимаюсь прививками, диспансеризацией. Плюс стандартные обращения: кашель, насморк. Судили же меня как неонатолога. В обвинительном заключении так и было написано: "Не приняла мер по организации оказания реанимационной помощи — искусственной вентиляции легких с интубацией трахеи". Хотя я и ребенка-то такого сложного первый раз в жизни видела".
Людмила Зупаровна объясняет: обычно на родах присутствовал другой врач — заведующая педиатрическим отделением. Но в тот день она, как назло, простыла, а больничный решила не брать. Выручить коллегу попросили Колыхалову.
"Если бы мне сказали, что роды сложные, я бы ни за что не согласилась. Но меня заверили, что все проходит штатно. "Послушаете, проверите дыхание — и уйдете".
Уже на месте она узнала, что рожала женщина 18 часов, после чего ей сделали кесарево. Малышка появилась на свет совершенно синяя.
"Мы с медсестрой начали проводить элементарные реанимационные действия: отсосали слизь, дали маску, били по пяточкам, чтобы вызвать дыхание. Новорожденная даже порозовела, но вдохов все равно делала меньше, чем нужно. Тогда медсестра, которая была на родах чаще меня, уточнила, не стоит ли девочку заинтубировать? Анестезиолог ответил, что если функции дыхания есть, "сама раздышится", — вспоминает собеседница.
Затем малышку, которая была ледяная, отнесли в другой зал, чтобы положить под "лучистое тепло". Дальше, чтобы ввести правильную дозировку лекарства, ее нужно было взвесить. В этот момент ребенок перестал дышать.
"Мы вызвали реаниматолога с операции. Пока он шел, примерно минуту, я делала непрямой массаж сердца. В итоге он провел интубацию, но было уже поздно".
На суде реаниматолог утверждал, что ему лично Колыхалова об ухудшении состояния ребенка не сообщала. И об интубации его никто не просил. Судили педиатра за бездействие. Как сказано в приговоре, она "не смогла оказать реанимационную помощь, в том числе с привлечением других лиц".
"Если родится живым, прошу не спасать"
Еще одно громкое дело по обвинению врачей-неонатологов в убийстве недоношенного младенца слушалось в 2016 году в Горно-Алтайске. Бывшего руководителя республиканского перинатального центра Анатолия Демчука обвиняли в том, что он дал подчиненному указание не спасать родившуюся на 23-й неделе беременности девочку.
Это была долгожданная внучка Демчука. В итоге присяжные дважды единогласно оправдали как самого бывшего руководителя перинатального центра, так и неонатолога Алексея Каташева, подозреваемого в убийстве младенца. Увы, до оправдания в Верховном суде Демчук не дожил — скончался от инфаркта. Первый приступ у врача случился в СИЗО — спустя месяц после предъявления обвинения.
"На самом деле произошла череда случайностей, — начинает рассказ адвокат Анатолия Демчука Данила Ширяев. — Сноха Анатолия Викторовича на 23-й неделе беременности приехала в гости в Горно-Алтайск. Там начались схватки. Ее госпитализировали в перинатальный центр, которым руководил свекор. УЗИ показало, что вес плода всего 450 граммов. И тогда Анатолий Демчук действительно произнес фразу: если родится живым, прошу никаких действий по спасению не предпринимать. Но он ориентировался на результаты ультразвукового исследования — у 450-граммового ребенка на самом деле нет шансов".
Девочка родилась хоть и со множественными патологиями, но живой. Вопреки данным УЗИ, весила она не 450, а 700 граммов. "Но принимавшая роды акушер-гинеколог решила, что ребенок нежизнеспособен. В истории родов написала: выкидыш. Почему она так решила? Во время следствия акушер говорила, что той фразы Демчука не слышала, указаний ей никто не давал. Видимо, патологии у ребенка были слишком явными", — предполагает адвокат.
В кувез младенца все же поместили, не подключив к аппаратам жизнеобеспечения. Бирку на ножку тоже не повесили. "Заступивший на смену через сорок минут неонатолог Алексей Каташев увидел, что нет ни бирки, ни назначений, а в истории родов значится выкидыш. Он вытащил ребенка из кувеза и перенес в другое помещение, — продолжает восстанавливать цепь событий Ширяев. — Через некоторое время его забрали в приемник бытовых отходов".
Следствие пришло к выводу, что умер ребенок от голода, жажды и истощения, а не от пороков развития. "Такой вывод сделали на основании того, что труп весил на 40 граммов меньше, чем было записано при рождении. Хотя все знают, что при разложении вода испаряется", — объясняет адвокат.
В итоге состава преступления по 105-й статье ("Убийство") на суде так и не усмотрели.
К слову, в данном случае, как и в Калуге, основанием для возбуждения уголовного дела послужила прослушка телефонных переговоров.
"Спустя какое-то время акушер-гинеколог позвонила Анатолию Викторовичу, чтобы уточнить, как лучше оформить плод. У нее были вопросы исключительно по заполнению документации, но следствие за это уцепилось". Адвокат не исключает, что и в калининградском деле также могут всплыть некие аудиозаписи: "Иначе доказать умысел проблематично".
