ДУШАНБЕ, 22 дек — Sputnik, Илья Буяновский. На карте очертания Таджикистана напоминают силуэт дракона, идущего в сторону Персии, оглядывающегося на Китай и роняющего одинокую слезу с длинной "головы" Согдийской области.
Эта "слеза" — Ворух, таджикский эксклав в Кыргызстане. В нем на 130 квадратных километрах живут 32 тысячи человек — таков один из многочисленных эксклавов, причудами советской власти появившихся в предгорьях Ферганской долины.
Я не первый год регион за регионом исследую страны постсоветского пространства, о чем пишу в блоге varandej.livejournal.com. Одно из любимых направлений — страны Центрально-Азиатского региона. Осенью 2016 года в ходе двухмесячного путешествия по Таджикистану, Узбекистану и Ферганской долине, я посетил Ворух.
Солнечный Таджикистан
В Таджикистане очень быстро пропадает ощущение "надо успеть дотемна". Путешественник здесь найдет кров там, где его застала ночь, особенно если окажется в это время рядом с мечетью: таджики — народ набожный, а гость — это посланник Аллаха. Тем более — гость из России.
Традиция гостеприимства тут отработана веками, и в каждой таджикской усадьбе есть гостевая комната с запасом цветных ковров и одеял. Гостю накроют дастархан и в бедном доме принесут зеленый чай, лепешки и фрукты, а в доме побогаче — еще шурпу, плов или рыбку-маринку из горной реки.
Поэтому, добравшись в сумерках до другого таджикского эксклава — кишлака Чорку, — чтобы увидеть построенный более тысячи лет назад деревянный мавзолей, мы с напарницей были спокойны. Мавзолей стоит внутри мечети, и пока седобородые старики совещались, кому нас взять к себе, из-за угла глинобитной улицы появился подержанный "Опель", и его хозяин, спортивного вида молодой парень, почти что силой увез нас к себе домой.
Звали его Юра — таджики (равно как и узбеки, кыргызы, казахи) часто представляются русскими именами, потому что их настоящие имена слишком сложны для русского уха. А Юра, конечно же, прежде работал в России, чуть было не женился там, но однажды мать нашла ему невесту из соседнего села и позвала домой.
В соседнее село Юра и предложил нам съездить утром, и от такого предложения трудно было отказаться — ведь этим селом был Ворух!
Тайна анклавов Ферганской долины
Границы стран в Ферганской долине — яркий памятник распада СССР. Узбеки, таджики и кыргызы, то есть земледельцы и бывшие кочевники, живут здесь бок о бок. Плотность населения достигает 500-600 человек на квадратный километр. По сложнейшему узору границ видно, с каким трудом советская власть пыталась размежевать тут народы.
Апофеозом размежевания стала система анклавов: внутри Кыргызстана находятся принадлежащие Узбекистану Сох, Шахимардан, Чон-Гара и Джангайл и принадлежащие Таджикистану Ворух и Западная Калача; внутри Узбекистана — Барак (Кыргызстан) и Сарвак (Таджикистан).
Сох — полноценный район с десятками тысяч жителей, а Западная Калача — безлюдное поле. В Сох непросто попасть даже гражданину Узбекистана из других районов, а Чон-Гару можно проехать насквозь, не заметив среди прочих сел. При этом во всех трех странах есть села и города, населенные иными народами (узбекские Араван и Узген в Кыргызстане, таджикский Риштан в Узбекистане, кыргызские высокогорья Памира в Таджикистане), но никогда не бывшие анклавами.
О каждом анклаве ходят легенды, будто когда-то председатель проиграл его в карты или получил как приданное. Из старых атласов СССР можно понять, что лишь Шахимардан анклавом был изначально. Остальные постепенно "оторвались" от своих республик: национальное размежевание проводилось раньше коллективизации, границы уточнялись еще позже нее, и к середине ХХ века между Чорку и Ворухом затесалась пара кыргызских сел.
Обитаемый остров
Чорку вдается в территорию Кыргызстана длинным мысом. По выселкам Юра вывез нас на трассу в Кыргызстане, объехал по ней свой кишлак и вновь нырнул в Таджикистан по таджикской "стиральной доске" — боковой ворухской дороге. На битом асфальте бородатые дехкане веяли рис: рисовники принадлежат Таджикистану, а скалы над ними — Кыргызстану. Еще пяток километров по Кыргызстану через аил Аксай, и вот он — Ворух!
Из новостей можно узнать, что иногда на границе случаются обострения с драками и стрельбой, но местные об этом говорить не любят: обычно для человека, едущего из Воруха в Худжанд, граница не заметна.
Ворух — большой анклав, по площади (130 квадратных километров) и населению (30-40 тысяч человек) второй после Соха. Он занимает склон Туркестанского хребта вдоль одного из истоков реки Исфары (или Ак-Суу, Белой реки, как называют ее кыргызы). На первый взгляд — обычный горный угол Северного Таджикистана. Но вглядевшись, понимаешь, что попал на большой обитаемый остров.
Ворух делится на махалли — так в Центральной Азии называют городские районы-общины. В каждом махалле есть мазар: тесное кладбище у священной могилы. Просторные мазары нижних махаллей часто украшают рога архаров — как в Матче или Бадахшане. Верхние мазары — маленькие и вычурные, с арками и резьбой.
Верх и низ сходятся, конечно же, у базара на тесной площади в конце асфальтовой дороги, ведущей из внешнего мира. Она здесь сама по себе, на ней можно увидеть обелиск Победы. А поодаль и гипсовый Ленин робко выглядывает из-за забора.
А на ручье в сырой низине крутятся водяные мельницы самобытной среднеазиатской конструкции: их колеса расположены горизонтально, а вода из желобов с силой бьет прямо в лопасти. За сутки мельница выдает больше 3 тонн муки. Мельник в Ворухе — человек уважаемый.
Самый ходовой транспорт на "острове" — мотоциклы, у которых вместо привычной коляски плоская дощатая платформа: для груза удобно, а пассажирам не привыкать. Такой мотоцикл и подыскал нам Юра: его друзья ехали в горы на пикник.
Вырвавшись из бесконечных глиняных улиц, мотоцикл с ревом карабкается сначала через поля, потом через тенистые сады, пронизанные трубами водоотводов, потом — по крутому скалистому ущелью. Ревет мотор только по дороге вверх, а вниз мотоциклы ездят тихо, под действием силы тяжести. Немногим реже машины на этой дороге встречается ослик под всадником или повозкой. По краю обрыва любовно выложена белая каменная изгородь, как где-нибудь в Северной Европе.
В конце ущелья — мазар у старого дерева, а выше над речкой — домики для пикников без смотрителей и хозяев. В одном из них мы и расположились за дастарханом, чаем и грандиозным арбузом. На самом верху — пастбища и охотничьи угодья, чабанские хижины из подручных материалов, но ходить туда не стоит — можно и границу пересечь.
В Ворухе никто не кричит гостю — Hello!, максимум "Привет!" или "Здравствуйте!". В иностранце вряд ли увидят бэкпекера.
Более вероятно, что местный житель на заработках в России подружился со своим работодателем и пригласил его в гости. Потому и рады таджики гостям из России: с ними можно говорить на одном языке и на общие темы.
Раньше таджики работали и в Турции, но теперь туда не спешат из-за деятельности "Исламского государства" (организация, запрещённая в России).
Здесь боятся, как огня, и самого исламского радикализма, и наказания за его поддержку. Но куда бы ни ехал таджик, он уезжает, чтобы вернуться — к дому, семье, кишлаку посреди зеленой долины. На маленьком острове Ворух это особенно заметно.
